Снова ударил гром, и дождь полил еще сильнее. Янка оттолкнулся от стены и быстро побежал по огородам. Возле домика деда Михася, отца матери, он незаметно пробрался в сарай, куда по ночам дед Михась выходил присмотреть корову. Притих. Стоять пришлось долго и терпеливо. Выйдет дед или не выйдет?
По полуночи послышался скрип двери и знакомые шаги. Янка притаился. Дед Михась вышел на середину сарая, зажег щепку. Янка тихо позвал:
- Дедушка!
Увидев человека с автоматом, дед застыл на месте. Щепка упала к его ногам, продолжая гореть и дымиться.
- Это я, дедушка, Янка. Не бойся!
- Ты, Янка? Откуда, в такую пору?
Дед Михась подошел ближе, обнял внука.
- По делу я, дедушка. Немцы есть у вас?
- Нет. Они в поповском доме стоят, - робко шептал старик, не понимая, по какому делу внук явился. - Целая рота их. Мост и склады они охраняют.
- А Рудь в своем доме живет?
- Нет, при школе, там, где учитель жил.
- Один?
- Пока один. Собирается венчаться с Машкой. Помнишь ее? На маслозаводе работала, спекуляцией занималась.
Янка попросил деда проводить его до Рудя. Старик согласился. Зашел в хату, одел дождевик и появился в огороде. Через несколько минут они стояли на крыльце школьного здания. Дождь не переставал стучать по крыше и стеклам окон. Был второй час ночи. Дед Михась постучал в двери. Никто не отзывался. Старик постучал сильнее. Внутренняя дверь тихо скрипнула. Недовольный, полусонный Рудь, сопя и кашляя, вышел в сени.
- Кто там? - спросил он сердито.
- Я, Петро Кузьмич, - Михась Бандура. Не узнаешь?
- Почему ночью? Дня не хватает?
- Важное дело, Петро Кузьмич.
Рудь снял запор, буркнул:
- Заходи и обожди в сенях, я зажгу свет.
Янка прижался к деду, шепнул на ухо.
- Теперь иди. Маме обо мне ни слова!
Дед Михась вернулся домой, а Янка зашел в комнату. Рудь что-то ворчал, долго копался с лампой, наконец, повернулся к двери и остолбенел. Корень, мокрый и суровый, смотрел на него в упор, крепко держа в руках автомат. Страх овладел полицаем. Застигнутый врасплох, он окончательно растерялся, не мог выговорить слова. Ловил ртом воздух и дрожал всем телом, как пес на морозе.
- Пощади. Янка, пощади! - наконец выговорил он.
Корень уничтожающе глядел на полицая, сдерживая гнев.
- Я не убийца, Рудь! - сказал он. - Одевайся и пойдем. Быстро!
- Сейчас, Янка, сейчас! - хрипел Рудь, совсем теряя рассудок. Руки его тряслись, лицо стало белым, веки нервно дергались. Он долго искал брюки и френч, хотя они лежали рядом на скамейке.
