Телефон зазвонил, и командир вышел из комнаты. Он возвратился и сказал холодно, “Ваш друг умер”. Когда он произнёс эти слова, до меня, наконец, дошло ощущение произошедшего несчастья. Я почувствовал это не только эмоционально, но и физически, как будто об мою голову разбили сотню бутылок виски. Мои рёбра впивались в туловище так, что я едва мог двигаться, а боль простреливала лицо каждый раз, когда я говорил или мигал. Я думал о Раззле: я никогда не увижу его снова. Если бы только я поехал один или мы пошли пешком, или послал за выпивкой кого-нибудь еще, или от’ехал от винного магазина на тридцать секунд позже, или скользил в заносе под другим углом так, чтобы мертвым оказался я, а не он. Чёрт. Я не знал, как теперь буду смотреть в глаза всем — его группе, моей группе, своей жене. Я не знал, как мне быть.
Когда взошло солнце, полиция отпустила меня домой, и Бэс и Томми уже ждали меня. Они пытались меня успокоить, но я не отвечал. Я был сконфужен. Я не знал, как заставить вписаться эту новую реальность в то, что было моей жизнью всего двенадцать часов назад. Я всё ещё был тем же самым человеком, но, так или иначе, всё изменилось.
На следующий день телефон звонил не переставая: друзья, родные, репортеры, злопыхатели… все звонили и спрашивали о том, что произошло. Затем, также быстро, как это началось, телефон замолчал. После жуткого утра тишины позвонили мои менеджеры: полиция решила арестовать меня за непредумышленное убийство при управлении транспортным средством. Я отправился в полицию и сдался.
Родители пары, которая была в «Фольксвагене», присутствовали на предварительном слушании моего дела. Они смотрели на меня так, будто я был сам Сатана. Лайза Хоган (Lisa Hogan), девушка, управлявшая автомобилем, была в коме с повреждением мозга, а её пассажир, Дэниел Смитэрс (Daniel Smithers), лежал в больнице на растяжке. У него также было повреждение мозга. Пока я стоял там, я понял, что должен отправиться в тюрьму за то, что случилось, даже если это был технически несчастный случай. Если бы я был всего лишь обычным парнем без известности или денег, я бы, вероятно, был тут же заключён под стражу. Но вместо этого я был отпущен под залог в две с половиной тысячи долларов до суда, хотя мне сказали, что, если суд будет не слишком благосклонен, мне светит семь лет тюрьмы и конец моей карьеры.
Когда я пришел домой после слушания, наш менеджер Док МакГи сказал мне, что мне придётся пройти обследование в реабилитационном центре. Я сказал ему, что я не алкоголик и что нет никаких причин обследовать меня так, будто у меня были подобные проблемы. Я не был пьяницей, валявшимся под забором. Но суд требовал, чтобы я прошёл курс лечения, и он нашел место, которое было больше похоже на загородный клуб. Он сказал, что там есть теннисные корты, поле для гольфа и маленькое озеро с прогулочными лодками. Он повёз меня туда на следующий день, и я ехал умиротворённый, рассчитывая на то, что будет неплохо отдохнуть там от всех этих газетных заголовков, называвших меня убийцей. Это находилось на Ван Найс Бульвар (Van Nuys Boulevard), и я входил в жуткое лечебное учреждение с зарешёченными окнами.
