Мы вывалили из дома. Дорога долго изгибалась влево, лишая нас возможности видеть то, что было там, за поворотом. Мы шли, и шли, и шли — это казалось вечностью — наконец, мы увидели отблески красных огней, отражавшихся от близлежащих зданий.
Когда мы повернули за угол, то увидели пожарные машины, кареты скорой помощи, полицейские автомобили и множество зевак в шортах, стоявших на перекрёстке. Я повернулся в ту сторону, куда они таращились, и первое, что я увидел, была долбаная красная «Пантера». Она была вмята — не в лоб, а под небольшим углом — в другой автомобиль, и со стороны пассажирского сидения она выглядела, как гармошка. Дорога была забросана всяким дерьмом: стекло, металл, пластмасса, и в середине всего этого — грёбаный кед «Chuck Taylor». Это была обувь, которую всегда носил Раззл.
Тем не менее, я никак не мог взять в толк: почему обувь Раззла валяется посреди улицы? Где Винс? Что происходит? Что я должен делать, говорить, думать, кричать?
Затем я увидел его. Винса. Он сидел на обочине, обхватив руками колени и качаясь взад и вперед. Я побежал к нему, и в этот момент краем глаза я увидел Раззла. Его несли на носилках к открытой задней двери санитарной машины. Я думал, что он в порядке, хотя, учитывая состояние той стороны «Пантеры», с которой он сидел, можно было легко догадаться, что нет.
Винс был весь перепачкан кровью, он только раскачивался и издавал этот странный звук, который, казалось, исходил из такого болезненного места, что я даже не могу назвать его криком. Я не знал, было ли ему больно, был ли он в шоке или просто сильно взволнован. Я попытался заговорить с ним, но полицейский не дал мне подойти к нему. Он надел на Винса наручники и запихнул его в полицейскую машину. С Бэс и парнями из «Hanoi» я поехал в больницу.
После двух с половиной часов, проведённых в абсолютной тишине, врач, наконец, вошёл в комнату ожидания. Его перчатки были в крови, а его маска была сдвинута на шею. Мои глаза наполнились влагой прежде, чем он даже заговорил. Слезы просто повисли и застыли, покрывая мои глаза, как контактные линзы, пока грозный врач не произнёс те страшные слова: “Ваш приятель Раззл скончался”. Тут дамбу прорвало, и слезы хлынули мне на лицо.
ВИНС
«ПОДРОБНЕЕ О ЗЛОСЧАСТНОЙ ВЕЧЕРИНКЕ И О ЗАНОСЕ, КОТОРЫЙ СЛЫШАЛ ВЕСЬ МИР, НО КОТОРЫЙ ГРОМЧЕ ВСЕГО ОТОЗВАЛСЯ В СЕРДЦЕ НАШЕГО ВОДИТЕЛЯ»
Это началось как барбекю-пати в честь празднования начала работы над нашим третьим альбомом, но никто не хотел расходиться по домам. Бэс рвала волосы у себя на голове из-за того, что она была просто помешана на чистоте и ненавидела, когда мои друзья приезжали к нам в дом и разбрасывали повсюду свои микробы. Наш брак основывался не на любви, а на наркотиках, алкоголе и её «240Z» (автомобиль) — я был несчастлив. Я старался реже бывать дома и возвращался как можно позже, с момента пробуждения и до момента отхода ко сну я постоянно пил, только чтобы не слышать её ворчания.
