Тем временем дядька Обелиск бегал перед зданием сельского Совета, топтал своими босыми ногами клумбы с цветами, смотрел, высматривал и выглядывал на шоссе до самих Шпилей и, как только показалась из-за них летучка Сельхозтехники, полетел к вестибюлю, и по ступенькам, и по коридорам с невероятным шумом:
- Едут! Уже едут! Они уже здесь! Они уже вот!..
Как утверждают наши научные авторитеты, несколько украинцев, жаждущих знаний, в свое время слушали лекции прославленного философа Канта. С течением времени они затерялись в холодных полях истории, и мы так и не можем найти их потомков. Но Гриша Левенец почувствовал себя одним из тех потомков, когда, поддавшись действию панических выкриков дядьки Обелиска, выскочил из своего кабинета, выбежал к клумбам, выбежал на дорогу, остановился перед летучкой, которая тоже остановилась перед ним, посмотрел в надежде и... как сказал философ Кант: "Смех есть аффект от неожиданного превращения напряженного ожидания в ничто".
Шофер затормозил. Летучка остановилась. Гриша подбежал к кабине, заглянул, крикнул:
- Привез?
- Кого? - спросил шофер в замедленно-степном ритме.
- Да того же, со свиньей.
- Нет.
- То есть как - нет?
- Не было уже.
- Где же он?
- Сказали, поехал с Самусем.
- С Самусем?
- А откуда я знаю?
Шофер газанул и - айда! Он не подчинялся ни сельсовету, ни колхозу, никаким административно-территориальным делениям - у него свое начальство, свое ведомство, своя юрисдикция, говоря по-ученому. Да это уже Гришу сегодня не интересовало. Он должен был теперь ждать младшего Самуся, который почему-то оказался в райцентре, неизвестно как узнал, что возле райнаробраза сидит человек со свиньей, собирающийся ехать в Веселоярск, забрал этого человека и...
Ох это "и" и три точки после него! Сколько читательских сердец падало в пропасти и без вести от одного лишь графического, так сказать, созерцания этого типографского творения: изображение звукового знака и загадочных трех точек! Но наше повествование рассчитано не на крестьянские сердца, которые не знают инфарктов, никуда не падают и не проваливаются, а упорно и последовательно разгоняют кровь по жилистым телам, выполняя свое природное назначение.
Гриша Левенец, хотя и вознесся на вершины власти, не забыл своего происхождения и своего крестьянского сердца, его не испугало кантианское превращение напряженного ожидания в ничто; наделенный от природы необходимой терпимостью, он понял, что все для него только начинается, что испытания могут быть только полезными, - вот почему нужно было унять свое сердце, забыть обо всем, даже о Дашуньке, и упорно ждать приезда человека со свиньей.
