В свой лагерь отряд Лизы вернулся к рассвету. Разбредались по землянкам усталые и неразговорчивые. Напряжение спадало медленно, одно радовало — все вернулись живыми. Люди хотели спать.
И только Лиза не ушла в землянку, а присела на пенек «воспоминаний» и устремила взгляд в предрассветную туманную дымку, покрывшую низины бескрайних просторов.
Лиза
Поезд миновал Новосибирск. В первом вагоне, где ехали девушки, охранников почти не было, их разместили в последнем вагоне и в отдельных клетушках «телятников», за перегородкой, чтобы они могли нести вахту возле сцепов. Девушки готовили еду на всю охрану, варили для заключенных кашу с селедкой, резали хлеб. К вечеру просто валились с ног. Порезы на пальцах все время кровоточили. Но девушки ни на что не жаловались. Лиза молчала, и они молчали.
Поезд останавливался два раза в сутки, но не на станциях, а где-нибудь на пустыре, чтобы даже у отчаянных смельчаков и мысли не возникало о побеге. В поле далеко не убежишь, пуля догонит.
Охранники разносили еду, фельдшер проверял больных.
Как-то ночью Лизу разбудила Клава. В купе горел дежурный свет, на верхних полках спали их подруги.
— Покури со мной, Лизок.
— Спятила? Я не курю.
— Сейчас не куришь, потом научат. На стройках все женщины курят.
— До стройки надо еще доехать. Ты чего не спишь?
— Выговориться хочу. Знаешь, почему я из Москвы сбежала?
— Нашла время для исповеди!
— Тебя это тоже касается.
— Каким боком?
— Садись. У меня в заначке водка есть, сейчас она нам не помешает. Извини, что в Москве промолчала. Боялась, ты глупостей наделаешь и не поедешь со мной. Теперь мы далеко. Деньги я у тебя своровала и спрятала, отдам во Владивостоке, там уж думай сама.
Лиза окончательно проснулась.
— Ты чего несешь, Клавдия? Напилась, что ли?
— Бутылка не распечатана. Последняя, три уже выпила. Так же, ночью, пока вы все спали. Не решалась тебя будить, а сегодня вот не выдержала, совесть загрызла. Оказывается, она у меня еще есть.
Лиза надела обрезанные по щиколотку валенки с галошами. Собрав черную копну волос в пучок, закрепила волосы шпилькой и вопросительно посмотрела на подругу. Клава открыла бутылку, плеснула водки в алюминиевую кружку и протянула Лизе. Подруга отрицательно покачала головой, тогда она выпила сама.
— Слушай. Только не перебивай. Я сама еще не разобралась во всей этой истории, у меня извилин не хватает. Дело в том, что я была любовницей Ивана Червоного, того самого, что убил твоего Алешу. Я знаю. Он уже убивал, а я была свидетелем. Иван обещал на мне жениться. Сначала все шло хорошо. Красивый мужик, работает в Наркомате иностранных дел, будущий дипломат, обходительный. Цветы дарил, духи. Не жених, а сказка. Это из-за него я бросила институт, влюбилась как безумная, и ничего уже не видела. Жила в мечтах. Постепенно он втянул меня в свои грязные делишки. Сначала давал какие-то коробочки из-под леденцов, железные, треугольные, очень тяжелые. В них лежали золотые червонцы царской чеканки. Я эти коробочки передавала мужчине в пельменной на Земляном Валу, в обмен получала сверток с деньгами, а вечером мы с Иваном шли в ресторан и кутили. Он от меня ничего не скрывал, говорил, что монеты остались в наследство от его отчима, не сдавать же их в милицию, отберут и все, а еще и привлечь могут. А зачем ему неприятности на работе? И вот однажды я увидела его с другой женщиной. Иван снимал в Москве несколько квартир, я на всех побывала. Он уверял, будто за его квартирой наблюдают. При таком карьерном росте за человеком всегда следят, ведь он должен оставаться безупречным в глазах органов. Построить карьеру трудно, разрушить можно одним словом. В тот день я его искала по всей Москве. И вот сворачиваю в подворотню дома на Трубной, а из подъезда выходит Иван под ручку с какой-то красоткой. Я успела спрятаться, он меня не заметил. Проплакала.до вечера, на следующий день не выдержала и все ему высказала. Иван рассмеялся, сказал — это деловая подруга. А то я не видела, какими глазами она смотрит на него!
