— Так точно, товарищ генеральный комиссар.
— Очень хорошо. В этом деле есть немало странностей, на которые следует обратить особое внимание. На каждом изделии стоит клеймо СССР. Все ценности внесены в каталог, который был издан на французском, испанском, немецком и английском языках. Он предназначался для распространения среди посетителей выставки и издан заблаговременно. В чем секрет? А вот в чем. Сокровища Оружейной палаты и Алмазного фонда известны всему миру. Советский союз не делал шапку Мономаха и не создавал ювелирных шедевров буржуазного ювелира Фаберже, мы обязаны представить на выставке наше искусство, советское. И оно должно быть лучше прежнего. Не буду от вас скрывать, все предметы для выставки копировались с реквизированных ценностей князей Голицыных, Волконских и Румянцевых, но они сделаны сегодня и на них изображен герб СССР. Работа заняла не один год и была одобрена товарищем Сталиным лично. Мы не можем отменить выставку. Наша обязанность — вернуть ценности и предъявить их на обзор всему миру. Каталоги уже высланы во Францию. Вы понимаете наше положение? А теперь о самом деле. Изделия были доставлены в ювелирторг для временного хранения 15 апреля всего на несколько дней, об этом знало ограниченное количество лиц. Ограбление произошло поздним вечером 16 апреля, на следующий день. Возникают по меньшей мере два вопроса. Как грабители узнали, где именно находятся ценности и кому они собирались их сбыть. Ни один скупщик не станет связываться с клейменым золотом, сделанным по госзаказу.
— Задача понятна, товарищ нарком.
— Оставьте все свои дела и занимайтесь только этим. Держите меня лично в курсе событий, а также прошу вас составлять письменные отчеты в свободной форме. Вы не следователь, вы наблюдатель. По вашим отчетам товарищ Сталин должен понять, как работает наш уголовный розыск, какие имеет плюсы, какие минусы, с какими преступлениями мы еще не в силах бороться и по каким причинам. Ничего похожего в СССР еще не случалось. Ограбление такого масштаба — вызывающий случай, у нас не Чикаго. Это дело имеет гриф «секретно», утечки информации не должно быть.
Но такие вещи вам объяснять не нужно. Какие есть вопросы?
— Вопросов нет.
— Идите работайте.
Журавлев ушел. Можно ли в такое поверить? Он слушал Ежова и не верил своим ушам. Прошел месяц с момента ограбления, и ни слуху ни духу. Полтора миллиона сцапали — и тишина. Добро бы деньги, новые напечатают, а тут ювелирный товар. В том же Париже эти побрякушки будут стоить во сто крат дороже. Журавлев ни секунды не сомневался, что ограбление велось по наводке и не для советских ювелиров, заказ пришел из-за границы. Это диверсия. Сегодня очень многие хотят выставить Страну Советов с худшей стороны. Почему же Сталин и Ежов так прохладно отнеслись к событию, имеющему государственную важность? И что значит — быть наблюдателем, если УГРО за месяц не продвинулось ни на шаг? За это время изделия могли переправить за кордон. Заниматься поисками уже поздно, Ежов должен это понимать. Золота никто не найдет, по-другому и думать смешно. Что можно сделать? Если приложить максимум усилий, вероятно удастся установить каналы, через которые украденное переправили за границу и выйти на заказчиков и исполнителей. На большее рассчитывать не приходится. Если выполнить эту задачу, можно будет говорить об успехе операции в целом.
