Сошедшие с поезда направились вдоль перрона, обходя мешки и чемоданы.
— А тут вовсе не глушь, как мне казалось, — обронил профессор Берг.
Рядом с ниш шел долговязый молодой человек в очках, с длиной шеей и острым кадыком. Он выглядел немного смешным в коротком бушлате и зауженных штанах: на тонкую фигуру подходящего размера не нашлось.
— По левую сторону от нас, уважаемый Борис Леонтьевич, добывают руду, тут медь, никель и вольфрам. Вот вам и люди. По правую руку ничего не добывают, глухая тайга аж до Карского моря.
— Судя по карте, Яков Алексеич, нам с вами придется идти в глухую тайгу, а не туда, где живут люди.
— Не так их и много, людей. Сотни две, пожалуй, но место живое, а стало быть, здесь есть свой базар и магазин. То, что нам нужно.
— Как вы быстро соображаете, профессор Зарайский.
— Опыт. Всю жизнь путешествовал, за исключением последних шести лет, проведенных за колючкой.
Шедшие чуть позади тоже заговорили.
— Послушайте, лейтенант, — обратился Тосиро к Масохе, — гляньте на противоположную платформу. Вы видите знакомые лица?
— Здесь? Откуда им взяться!
Масоха застыл на месте.
— Мать честная!
— Только не останавливайтесь, не привлекайте к себе внимание. Масоха пошел дальше, не спуская глаз с группы военных.
— Это же личный экипаж генерала Белограя! Первый пилот подполковник Рогожкин и капитан Муратов.
— Да, но они без погон и под конвоем. С ними два офицера и двое автоматчиков.
— Их повезут в Хабаровск.
— Мы можем только догадываться. Арестовать экипаж начальника Дальстроя — неслыханная дерзость.
— Как они могли попасть сюда? — удивился Масоха.
— А вам не кажется, Кондрат Акимыч, что вы тоже не думали здесь оказаться?
— У нас железные документы, нам оказывают помощь, сажают на поезда по первому требованию, а эти ребята под караулом.
— Не задерживайтесь, не привлекайте к себе внимание. У нас своя работа, и за чужую мы не в ответе.
Они дошли до конца перрона и спрыгнули на пути.
— Похоже, здесь есть не только базар, даже чайная и магазин, — сказал Зарайский.
Возле чайной стояли подводы, толпились мужики.
— Вот тут и надо поспрашивать народ, — задумчиво протянул Акаси Ахара, которого теперь звали Шуриком. Ему выписали документы на имя Александра Ледогорова. Генерал Моцумото стал Каненом Валиевым. Это придумал Масоха из-за схожести японского генерала с охранником из лагеря Нижний Омчак. Белограй долго смеялся: представителя древнего рода японского дворянства назвали именем охранника. Но Моцумото принял это как должное. Если много лет ходишь под номером, пришитым на груди, на любое человеческое имя согласишься.
