— Сколько камер занято? — резко спросил Белограй.
— Все десять, товарищ генерал.
— Вывести заключенных и построить.
Железные двери начали с лязгом открываться, распахиваясь настежь.
— Подъем! Строиться в коридоре! Живо!
Ни о какой дисциплине и речи не шло. Вялые, сонные люди неторопливо выходили из своих каморок и осматривались, не понимая, куда им надо вставать.
Челданов встал сам с правой стороны и вытянул руку.
— Вставай по руке! Живо! Стройся в шеренгу.
Наконец-то команда была выполнена. Заключенные впервые
увидели друг друга. До этого момента они слышали только голоса, в основном песенки одного из собратьев. Пел он неплохо, молодым задорным голоском с одесским говорком и все больше о море.
Белограй прошел вдоль строя и глянул в глаза каждому. Тяжелый взгляд, пронизывающий, ничего хорошего не предвещающий. Десять мужчин в белых кальсонах и рубахах переминались с ноги на ногу и поглядывали на докторшу, будто в ней было их спасение.
Белограй открыл Варин блокнот, пролистал его и ухмыльнулся. Только она догадалась, что могло вызвать усмешку строгого начальника.
— Родион Платонович Чалый.
— Я.
— Два шага вперед.
Высокий крепкий мужчина лет тридцати пяти, с приятной внешностью, вышел из строя.
— Кругом.
Он развернулся.
— Вот, граждане зеки, полюбуйтесь. Милый мальчик. Любит ножички метать по живым мишеням. Прошу любить и жаловать. Имени его можете не запоминать. — Белограй глянул в блокнот. — У бывшего несостоявшегося артиста кличка Трюкач.
Варя вновь покраснела, ведь каждый из строя помнил блокнот, находящийся в руках начальника. Нетрудно догадаться, кто Чалого окрестил Трюкачом.
— Встать в строй.
Чалому кличка понравилась, так называлась его профессия, и ничего обидного он в ней не видел.
— Тихон Лукич Вершинин.
Сутуловатый немолодой уже человек вышел вперед. Он оказался единственным, кто не брился, и у него отросла небольшая бородка.
— Служитель культа. Православный священник отец Федор, бывший настоятель монастыря. Ножам предпочитает крест. Прекрасный боец.
В строю послышались смешки.
— Его кличка Монах, верующие могут причаститься. Встать в строй.
Священник вернулся на свое место.
— Глеб Васильевич Шабанов.
Еще один высокий здоровяк шагнул вперед. Шею и лоб портили шрамы, какие остаются от осколочных ранений. Строгость в лице и открытый взгляд.
— Летчик. Бывший. Отлетался. Сюда попал по высокой рекомендации. Если ходит, как летает, то вам он пригодится. Кличка Пилот. Встать в строй.
Знакомство продолжалось. Напряжение спадало. Никто ничего не понимал, но по виду генерала нетрудно было догадаться, что расстрел им не грозит. Императоры похоронные процессии не посещают и рук своих в крови не марают без особых на то причин.
