Брыков с признательностью поклонился ему и вышел из дворца.
Да, каждый о себе! Вот и Грузинову, этому недавнему фавориту, теперь не сладко.
Он невольно оглянулся назад, словно надеясь увидеть Грузинова. Этот человек боялся ссылки, когда его ждала лютая казнь. Брыков год спустя узнал о страшной его судьбе и задрожал в ужасе.
Теперь Семен Павлович шел по улице без цели и незаметно вышел к Адмиралтейству. Обойдя его, он прошел на Сенатскую площадь и зашел в аглицкий трактир. Так же как и в первый раз, несмотря на раннее утро, там уже пили, курили и с азартом играли на бильярде.
XXV
ЧТО ПРОИСХОДИЛО БЕЗ БРЫКОВА
Когда Дмитрий Власьевич услышал от старика Федулова, что Семен Павлович уехал в Петербург, он действительно на время так смутился и растерялся, что забыл даже о своей любви к Маше. Мысль потерять только что приобретенное богатство и положение и из состоятельного помещика превратиться в отставного офицера без средств приводила его в ужас. Он вовсе не углублялся в вопрос о том, каким путем приобретено им все это, и ему уже казалось, что брат поднимает на него руку и посягает на его добро.
— Ах, негодяй этакий! — вскрикивал он, бегая по горнице. — С доносом поскакал. Что же, он думает, и правды нет? Что меня так и ограбить можно, как какого-нибудь тяглового мужичонку? Ну нет, шалишь! Я найду на тебя управу!
Федулов слушал его, качая головой, и на его старом, сморщенном лице скользила хитрая усмешка.
— Ну, ну! — отвечал он. — Правда-то, пожалуй, и на его стороне. Бухнет государю в ноги — и вся недолга: государь сделал его упокойником, он же и оживит. А вам что с него искать тогда? А? Прогонит — и все!
Дмитрий опомнился на другой день. Злоба сменилась у него трусостью. А что, если так и будет?… Он тотчас же побежал к Федулову, которого поселил в полуверсте от себя, и спросил:
— Что же нам делать?
— Беспременно Воронова звать! — серьезно ответил Федулов. — Он может помочь, а больше ничего и не придумаю.
— Я прошлый раз прогнал его!
— Знаю, знаю! Ну а теперь позовите. Тогда его честные денежки отдать пожалели, теперь отдайте, да еще прибавьте что-нибудь. Он не гордый.
Дмитрий тотчас погнал человека за дошлым чиновником, и на другой день Воронов приехал в его усадьбу. Склонив неуклюжий стан, потирая руки и широко улыбаясь, он вкрадчиво заговорил:
— Честь имею кланяться, Дмитрий Власьевич! Чем могу служить-с? Изволите видеть, прискакал немедля, зла не памятуя!
— Садись! — кивнул головой Дмитрий. — Я прогнал тебя, так на том прости.
