— Собачья погода! — проговорил Павел Петрович, а потом прибавил: — Но для солдата нет погоды. Коня!
В сопровождении Лопухина, своего бессменного адъютанта, и полковника Грузинова, он выехал к войскам и поздоровался с ними.
— Какова диспозиция? — спросил он.
— Вашему величеству угодно было приказать, чтобы крепость сдали ровно в двенадцать часов! — ответил адъютант.
— Ну, сдаст и раньше! Полковник, вы с двумя батальонами и двумя орудиями пойдете на восток и обойдете Славянку с того берега. Я пойду отсюда, и через час мы соединимся под крепостью!
Маневры начались.
Император сначала увлекся и, гарцуя на своем Помпоне, заставлял солдат идти церемониальным маршем, бежать, брать окопы, делать обходы. Но вода лилась и лилась, сырость пронизывала, погода удручала дух, и государь, скоро прекратив команду, поехал молча впереди отряда. Все шли мрачные, хмурые, и под шум дождя слышалось монотонное чавканье грязи под тысячами ног.
Часа через полтора показались очертания крепости.
— Который час? — резко спросил Павел.
— Девять, ваше величество!
— Грузинов подошел?
— Здесь! — подъезжая на коне, ответил Грузинов, за которым серою массою стояли промокшие солдаты.
Впереди виднелась маленькая крепость с поднятым вверх цепным мостом, с закрытыми воротами.
— Капитан! — приказал государь. — Поезжайте в крепость и прикажите тотчас сдать ее!
Адъютант поклонился и, вынув белый платок, поехал к крепости в сопровождении горниста.
Мост опустили, приоткрыли ворота, и адъютант скрылся. Государь приказал войскам выстроиться и оправился на лошади. Прошло десять минут, четверть часа. Мост опустили, ворота открылись, и адъютант вышел из крепости. Государь подал знак и тут же в изумлении закричал:
— Это что?
Ворота наглухо закрылись, и мост снова поднялся, скрипя на ржавых цепях.
— Что это значит? — гневно спросил император у адъютанта.
— Ваше величество, — смущенно ответил молодой капитан, — комендант говорит, что получил приказ сдать крепость в двенадцать часов, и ранее этого срока не сдаст ни на минуту!
Лицо Павла исказилось бешенством.
— Иди снова и скажи: я велел! Понимаешь: я!
В воздухе раздался унылый звук рожка, офицер замахал платком, и мост снова опустили.
Император гневно махал хлыстом.
— А! Еще новости! Я приказываю, а старик свое! Ну, ну! Кто кого!
Но немец Пиппер был строгий педант и твердо знал дисциплину, а еще тверже — характер государя. Сдай он ранее срока, и неизвестно, что из этого вышло бы, лучше пусть император посердится, но признает его поведение правильным. А потому адъютант снова вернулся с тем же ответом.
