— Кх, кх! — послышалось позади него, и он быстро обернулся.
— Честь имею! — сказал сладким голосом Воронов, который стоял в дверях и, потирая потные красные руки, неуклюже кланялся своим чурбанообразным туловищем.
— А! Дмитрий Авдеевич! — небрежно сказал Брыков. — Чего тебе?
Воронов сделал два крадущихся шага к нему и, обнажив улыбкой черные корешки вместо зубов, сказал:
— Кх, кх! Прослышал я, что в отъезд собираетесь?
— Да! Что мне тут делать?
— Кх, кх! — Воронов усиленно стал тереть руки, словно мыл их мылом. — А как же насчет меня, насчет, то есть, расплаты со мною?… А?…
Дмитрий нахмурился. Никогда он не был охотником платить, а теперь, когда стал богат, еще менее.
— Какая расплата? — мрачно сказал он. — Я, кажется, с тобой в расчете.
— Шутить изволите! — пробормотал Воронов. — Ведь мы уговорились тогда еще, при Сергее Ипполитовиче, с вами!
— Не помню! — тряхнул головой Дмитрий. — Да и кроме всего — ведь ты с меня полтысячи рублей получил?
Воронов весь съежился и его лицо перестало улыбаться.
— Так рассуждать изволите? Да ведь эти пятьсот рублей я для ускорения дела вашего роздал и своих еще не видел; ведь я вам из-за процента работал, а не ради спасения! У меня жена есть!
— Да мне-то что? — грубо сказал Дмитрий. — Я дал пятьсот и все тут! Не имение же мне тебе подарить!
— Ах, вы так? Кх, кх… — бледнея и теряясь, сказал Воронов. — Ну-с, так я…
— Ты еще грозить мне? — Дмитрий вспыхнул и поднял руку. — Вон, приказная душа, а не то…
Но угрозу повторять не было нужды. Воронов съежился и зайцем стрельнул в двери.
Дмитрий перевел дух и усмехнулся:
— Дурак тоже! Думал, с кого сорвать!
В это мгновение в открытое окно просунулась голова Воронова.
— Вы меня вспомните! — произнес он и тотчас же исчез. Дмитрий погрозил на окно кулаком и успокоился.
Через три дня он уже был в деревне, в том Брыкове, где провел со своим братом и детство, и юность. Он тотчас поставил Еремея у себя дворецким, назначил другого старосту и определил наказания за всякий, даже маленький проступок.
— На глазах жить будете! Спуска не дам! — погрозил он оробевшим мужикам.
Недалеко от его усадьбы стоял охотничий домик, и он, предназначив его для Федулова с дочерью, торопливо стал прибирать его к их приезду.
Недели три провел он в томительном ожидании. Наконец на дороге показался возок, и Дмитрий встретил Федуловых.
Маша даже не взглянула на него и походила на приговоренную к смерти, Дмитрий насильно поцеловал ее руку, злобно думая, что она «обойдется». Федулов поцеловался с ним, выйдя из возка, и сказал вместо приветствия вполголоса:
