И сколько бы ни пили, а всё рождались и рождались новые здравицы, которые нельзя было как-либо миновать, не осушив доброго кубка. Чествовали братьев Ярославовых, да каждого по очереди. Хвалили и Феодосию, желая ей еще одного сынка родить, хотя можно и дочку, ибо и без того они, Ярослав и Феодосия, свой урок по сынам выполнили. А то вдруг взялись воспевать недавних нехристей, огульно именуя их бывшими лопарями — и ижорцев Пельгуя с братом, и трех тевтонов, нечаянно занесенных в Торопец попутным ветром, да так тут, у нас, на Руси, и пригнездившихся. Эти от всеобщих ласк до того упились безбрежно, что двоих унесли, а третий следом на четвереньках сам выбрался, изображая раньше времени восставшего от спячки медведя. Словом, такая пошла круговерть, какой и положено происходить на свадьбе. Не обошлось и без драки. Новгородец Мечеслав, любовно именуемый в народе Мишею, перебрав лишнего, вдруг кинулся бить одного из бояр торопецких с криком:
— Маркольт! Бейте его! Это Маркольт — вельможа князь Данилы!
Очень ему показалось подозрительным, что Данила Галицкий сам сбежал от свадьбы, а вельможу своего Маркольта тут оставил с каким-то недобрым умыслом. Насилу переубедили Мишу, что не Маркольт это. Однако побить успели немало глиняной столовой утвари, так что, когда вновь плясали, под ногами хрупало.
Проснулся Ярослав Всеволодович раным-рано. Как уходил от свадебного стола, он помнил, но смутно. Главное, что никто его не вел под руки, ибо как бы ни напился, а великий князь лица не терял и всегда покидал веселое застолье на собственных ноженьках. Тотчас раздался шепот великняжеского отрока Игнатия:
— Чего тебе, господине мой? Кваску ли, пива ли аль мёду?
— Сперва — первое, вторым — второе, а третьим — третье, — весело, вспоминая единым махом все вчерашнее, отвечал Ярослав. Он попил ледяного квасу и встал со своего ложа. Кратко помолился Господу, стоя в сорочке пред строгими, но милостивыми ликами. Теперь попил такого же холодного мутного пива. Стал умываться холодной водою, глубоко вдыхая и шумно выдыхая из себя воздух душистого весеннего утра.
— Хорошо, Игнаша! — крякнул он, еще более взбадриваясь.
— И совсем неплохо, — подтвердил слуга.
— Каковы донесения о минувших битвах? — игриво спросил великий князь, кивая в ту сторону, где примерно находилась спальня молодых.
— Донесения оттуль поступают добрые, — отвечал отрок, служивший у князя уже лет десять, не менее. — Отрок Савва всю ночь под дверью бодрствовал… «Я, — говорит, — неусыпно чижиковал». И сказывает, что воевода наш одержал полные победы.
