- Монах! Точно монах! - Хаген удивился, будто служитель Бога не мог стать жерт-вой злодеев, как любой другой смертный. - Помнишь, Тиса говорила про монастырь?
Должно быть оттуда.
Роберт спрыгнул в яму и осторожно развернул тело к себе. Голова инока мотнулась, упав на грудь, рука скользнула с края рытвины. Человек был жив.
Вместе они кое-как подняли монаха наверх и уложили на мягкий мох. Пока тащили неподъемное тело, слева ниже подмышки, на боку обнаружилась длинная рана. Края разрезанной в этом месте рясы пропитались кровью и заскорузли.
- Я, знаешь, чего боюсь? Начнем его сейчас ворочать, рана откроется. А ему не много надо: чуть крови потеряет, и отходную не успеешь прочитать. - Роберт с сомнением огля-дывал распростертого на земле человека. - Лошадь нужна. Иди в лагерь, приведи Гизеллу. Что ухмыляешься?
- Думаю, как она обрадуется, когда вместо Дени на нее этакую тушу взвалят.
- Перетерпит. Да! И воды принеси.
Осторожно приподняв голову, в рот незнакомца по каплям вливали воду. Рот напол-нился, к подбородку побежали струйки. Синие губы дрогнули, судорожно дернулся кадык, проталкивая воду вовнутрь. Глаза открылись, но человек их сразу закрыл. Брови сошлись к переносице.
- Потерпи, святой отец, мы тебя сейчас на лошадь пристроим.
Втроем, вместе с прибежавшим вперед Хагена Солем, они взвалили тело на спину ко-былы.
Та недовольно всхрапнула, но артачиться не стала, видимо рассудив, чем быстрее придет в лагерь, тем раньше освободится. Рана все же открылась. Ветви подступивших к тропке кустов испятнало красным.
На поляне заканчивались сборы: стояли оседланные кони, прилаживались последние торока.
- Гарет! - окликнул Роберт, - Придется задержаться. Разводи костер. Дени - за во-дой.
Соль, доставай свои травы. Лерн, поднимись на холм и поглядывай.
Все задвигалось. Они освободили человека от пропитанной кровью рясы. Мужчина был крепок телом, но очень бледен. После того как рану отмыли от коросты и грязи, Соль свел ее края и наложил тугую повязку. Кровотечение остановилось.
До вечера еще раз сменили повязку. Монаха непрерывно поили отварами трав, потом бульоном из подбитого камнем бурундука.
- Не оскорбится святой отец, когда узнает чем ты его кормил? - ехидно поинтересо-вался Лерн у Гарета.
- Подумаешь, оскоромился! Зато живой.
К вечеру стало ясно - человек выживет. Настроение у всех заметно поднялось. Одна Гизелла косила печальным глазом, на завернутое в одеяло тело.
Роберт остановил Хагена:
