Короткое затишье наступило внезапно. На площадке остались он, да еще, ревущий, как бык, гигант в обрывках синего нарядного плаща поверх кольчуги. К тому времени Роберт уже потерял шлем. Голова гудела от удара и усталости. Мельком глянув вниз, он увидел франков по одному подбегающих к подножию лестницы. Первые двое или трое уже прыгали по ступеням.
- Держись, - крикнул Роберт незнакомцу, с которым столько времени сражался спина к спине, - наши подходят.
- Держусь, - гигант, воспользовавшись передышкой, сам сбросил шлем. На плечи упали мокрые, рыжие кудри.
Дальше опять провал.
Только на самом верху, на смотровой площадке, заваленной трупами нападавших и защитников, Роберт огляделся. Раненый в плечо, Рыжий сидел у стены, безуспешно пытаясь остановить кровь. Левая, не пострадавшая рука дрожала. Конец тряпки вырывался.
Повязка, соскальзывала, только напрасно промокая кровью. Роберт пошел к нему. В две трясущиеся руки, они кое-как справились.
- Я - Бенедикт Критьенский, а ты?
Дома, среди турниров и торжественных вызовов, на состязаниях, а то и на дуэлях, в пространстве, пронизанном томными взглядами красавиц, подобная бесцеремонность могла покоробить. Но здесь, у забрызганной кровью, горячей от июльского солнца стены, сидели уже не чужие друг другу люди,
- Роберт Парижский.
- Слышал о тебе.
Роберту нечего было ответить. Он не знал, где находится Критьен. Но какое это имело значение?
Он откинулся головой на горячий камень, закрыл глаза и погрузился в короткий полуобморок-полусон.
А сейчас он брел по улицам мертвого города к Храму.
Граф Александр Сильвестр Оберан Альбомарский по прозвищу Соль, сидел на плоском камне у входа. С другой стороны от окованных медью высоких резных дверей, привалившись к стене, полулежал незнакомый воин. Услышав шаги, Соль поднял голову. Роберт споткнулся, будто налетел на невидимую стену. Никогда он не видел у мудрого, благороднейшего из благородных, гордого потомка римлян такого лица: заострившиеся черты с печатью обреченности, бледно-серая кожа и пустые - ПУСТЫЕ! - глаза.
- Соль, это - я, Роберт, - сорванным голосом окликнул граф.
- Роберт?
- Соль, ты ранен?
- Нет. Не сильно.
- Ты меня видишь?
- Да, - он отвечал таким же хриплым, как и у Роберта голосом. Крови видно не было. Удар по голове? Но раз не обеспамятел - ничего страшного.
Граф Парижский шагнул к храмовой двери.
- Стой! - Соль попытался ухватить друга за край одежды. - Не ходи туда.
- Почему? Оцепление меня пропустило.
