Голос Бенедикта оторвал от невеселых мыслей:
- Иди Роберт, Адельберга велела нагреть воды, кто-нибудь из девушек поможет тебе мыться, - барон хихикнул и подмигнул. После перевязки боль немного отпустила, и он пришел в доброе настроение.
В отведенной ему комнате топился камин, исходила паром огромная бочка горячей воды.
Привыкнув на Востоке к ежедневным омовениям, Роберт и по возвращении старался содержать тело в чистоте, что воспринималось окружающими, по меньшей мере, как каприз или опасная странность. Сейчас он с наслаждением забрался в бочку, окунулся с головою и уже начал растираться, куском чистой рогожи, когда мочалку у него отобрали.
Перед бочкой стояла крепкая полнокровная дворовая девка в белой рубашке. В мокрых по локоть руках она держала рогожу, втирая в нее бледно розовые цветки. С рук стекала пена.
- Это мыльная трава. Меня послали помочь вам. Вот и холст чистый, госпожа дала вытираться.
Бочка доходила девице до груди. Бойкие руки засновали по плечам мужчины, рубашка девушки тут же пропиталась водой. Прямо у носа Роберта заколыхалась пышная облепленная мокрой тканью грудь.
По тому, как девушка тихо посмеивалась, как наклонялась над ним, норовя прижаться, Роберт понял нехитрую игру румяной веснушчатой помощницы. Прежде чем отдаться на волю закипавшему возбуждению, он покосился на ее голову - слава Богу, не рыжая.
Потом она его вытирала. А потом… приняла все как должное. Может, и удивилась маленько, когда вместо того чтобы повалить на кровать, мужчина, развернув ее спиной, наклонил над лавкой и, задрав юбки на голову, приподнял руками тяжелые ягодицы.
После трехмесячного воздержания, разрядка наступило быстро. Роберт отошел, плеснул на себя воды из бочки, потянул из кучи одежды свежую тунику.
- Меня Нидой зовут. Если господин спросит - меня тут все знают, - раскрасневшаяся девица, опустив глаза долу, стала помогать Роберту, одеваться. - Если что надо, только кликните.
- А барон?
- А что барон? Не понимает разве? Сказал: 'Иди, помоги графу'.
- Так это он тебя послал?
- Я же говорю.
- Ладно, иди, Нида, - вытащив из кошеля серебрушку, Роберт сунул ее девушке. Та ойкнула от радости и, зажав монетку в кулаке, выскочила в дверь.
Трапеза была позади. Вымытые, переодетые в чистое соратники начали клевать носами еще за столом. Этикет, однако, не позволял вставать раньше хозяина и они, как могли, старались поддерживать разговор. Барон Критьен после трех кубков кислого местного вина, порозовел и только морщился, когда приходилось поворачиваться. Лерна и Хагена он встречал в Палестине. С Солем познакомился только сейчас.
