и отдал своему другу Клауэрду. У жены Клауэрда только что случился выкидыш. Отец сказал Клауэрду: «Возьмите нашего ребенка». Тот очень удивился и спросил: «Почему вы его нам отдаете?» - «Потому что мы с женой разработали план ликвидации Гитлера. Мы не сомневаемся в успехе, но знаем, что нас самих ждет смерть». Так Клауэрд стал моим приемным отцом.
- Но, как известно, Гитлер остался жив, - осторожно заметил Ариец.
- Да. На следующий день Клауэрд узнал из газет, что мои родители погибли во время уличного «инцидента». Он навел справки и выяснил подробности. Когда мои родители отправились осуществлять свой тщательно разработанный план, они попались на глаза компании скучающих чернорубашечников. Или кто-то из добропорядочных обывателей указал на подозрительных евреев. Разумеется, эти головорезы и понятия не имели, что спасли жизнь своему фюреру. Они просто решили поразвлечься и затащили моих родителей в какой-то дом. Там эти «сверхчеловеки» принялись избивать мою мать. Они сорвали
с нее одежду, зверски изнасиловали, а потом вспороли ей живот. Отец должен был на все это смотреть; чернорубашечники не позволяли ему отвернуться или закрыть глаза. Потом настал и его черед. На нем эти скоты испробовали новейшую модель пыточного орудия, называемого «яйцедавилкой». От чудовищной боли он откусил себе язык и захлебнулся собственной кровью... Теперь, надеюсь, вам понятно, почему я не люблю людей с безупречными нордическими профилями?
Хирам тяжело опустился на стул. Его глаза были полны слез. Значит, он все-таки способен плакать. Пусть не навзрыд, но он умеет плакать настоящими слезами. Это обнадеживало.
- Мистер Клауэрд, вы родились не в Германии, а в штате Миссури, - сказал Ариец. - И не в тридцать восьмом году, а в пятьдесят первом. У вас не было никаких приемных родителей.
Хирам улыбнулся.
- Зато какая история в духе фрейдистских фантазий! Изнасилованная мать, кастрированный отец, ребенок, лишенный истинных корней.
Арией тоже улыбнулся.
- Вам следовало бы стать писателем, мистер Клауэрд.
- Я предпочитаю быть читателем. Прошу вас, позвольте мне читать.
- Разве я мешаю вам это делать?
- Освободите меня от Сары Уинн. Уберите из моей жизни особняки и замки, где смазливым и сентиментальным дурочкам приходится отражать натиск заботливых страстных влюбленных. Избавьте меня от реклам машин и презервативов.
- И оставить наедине с каталептическими фантазиями? Позволить погрузиться в депрессивный мир романов русских классиков?
