- У вас сохранилось чувство юмора? Это - очень обнадеживающий признак! - сказал Ариец.
- Вы разговариваете как психиатр. А я-то думал, они стараются скрыть свою профессию.
- Общаясь с определенным типом людей - да. В основном когда говорят с параноиками, к которым вы не относитесь, и с шизоидами, к которым вы тоже не принадлежите.
- А к какому типу вы меня изволите отнести?
- Я уже сказал в прошлый раз - в вашем поведении присутствует отрицание и подавление эмоций. Крайне нездоровые тенденции. А ваши поступки, которые я назвал бы выплесками, еще более разрушительны. И в то же время вы обладаете очень незаурядным умом, способным к разнообразной созидательной деятельности. Лично мне очень обидно,что вы не преподаете.
- А мне еще обиднее, потому что я отличный специалист.
- Однако выборочный опрос ваших студентов показал, что главный упор в своих лекциях вы делали на знания, интересные и понятные лишь очень узкому кругу людей. Ваши занятия могли пользоваться успехом лишь у людей подобного же типа, но таких совсем немного. Вы не вписываетесь практически ни в одну из существующих категорий населения.
- И за это меня преследуют?
- Не надо разыгрывать параноика, - улыбнулся Ариец.
Хирам тоже улыбнулся. Похоже, Ариец подводит его к мысли о том, что он - чокнутый. Льюис Кэрролл, где вы, дружище? Как нам вас недостает!
- Если вы - психоаналитик, мне положено говорить с вами откровенно.
- Конечно, если хотите.
- Не хочу.
- А почему?
- Потому что вы - гнусный и поганый Ариец! Вот почему.
Ариец с нескрываемым интересом подался вперед.
- И вас это раздражает?
- Меня от этого тошнит.
- Тогда давайте попробуем разобраться, в чем причина подобных эмоций.
Заинтересованность Арийца выглядела настолько искренней и подкупающей, что Хирам сдался.
- Вы ведь наверняка не знаете, что случилось со мной во время войны.
- Простите, какой войны? Кажется, мы давно ни с кем не воюем.
- Я был тогда совсем маленьким и жил в Германии. Дело в том, что мои родители - вовсе не мои родители. Меня взяла к себе супружеская пара, работавшая в американском посольстве в Берлине. Это произошло в 1938 году, незадолго до начала Второй мировой войны. Мои настоящие родители были то ли немецкими евреями, то ли полуевреями. Теперь это уже не имеет значения. Мой настоящий отец был... впрочем, не стану докучать вам генеалогией. Так вот, когда мне было всего одиннадцать дней и меня еще не успели зарегистрировать, мой настоящий отец отнес меня в американское посольство
