Стихи | страница 2

До большой реки,

Колыхаяся, сверкая,

Встали мужики.

Веют красные знамена,

Как степной ковыль.

И идет толпа большая,

Подымая пыль…

И, томим зловещей думой,

Полный черных слов,

Стал считать премьер угрюмый,

Но не счел врагов.

Быстро Кутлеру в отставку

Он подать велел

И, графинчик водки выпив,

Вмиг повеселел…

1906

В деревне[3]

Голод… Долгое терпенье…

Нищенский надел…

Кровь… Насилье… Опьяненье…

Плети и расстрел.

Залп… Толпа… Убитых тени.

Муки без конца…

Ряд безмерных преступлений

Важного лица…

Стоны… Ужас… Боль, и слезы…

Нищего сума…

И нагайки… И угрозы…

И тюрьма, тюрьма…

Родные братья[4]

Витте, Трепов, Дурново,

Алексей Игнатьев —

Не пойму я, отчего

Их не счесть за братьев?

Этот — туп, но полютей,

Тот умен, да лютый.

Ну-ка — кто тут грамотей? —

Разницу распутай!

Мазал всех один елей…

Чем же хуже братьев

Чудотворец Алексей,

Алексей Игнатьев?

Словно четверо свобод

Прямо с манифеста…

Сторонись, честной народ,

Свято наше место.

Между октябрем и декабрем 1905

Пляска св. Витта[5]

Наши новые министры,

Слышно, разумом не быстры,

И к тому же — ходит слух —

Кабинет немножко глух.

Шумно в графском кабинете:

Все собрались на урок

И потеют на паркете…

Труден модный кэк-уок.

Залит блеском лент багрянца

Танцевальный кабинет…

Вместо новых темпов танца

Всё выходит — менуэт…

Трудны па затеи новой,

А привычка дорога,

И на темп средневековый

Всё сбивается нога.

Глухи все — не слышат палки;

Топот ног, бряцанье шпор —

Всё смешалось в общей свалке…

Бедный, бедный дирижер!

Нет изъяна ли в указке?

Сам-то знает педагог,

Как учить новейшей пляске?

Сам танцует кэк-уок?

Романс[6]

Он в шесть поутру пойман был

И вмиг под стражу угодил.

К семи он был у трибунала…

…Фемида жалобно вздыхала.

Чрез полчаса вопрос решен.

К восьми он был уже казнен…

…Фемида больше не вздыхала

И только — дико хохотала…

Предельное и беспредельное[7]

Предельна досягаемость

Властительной картечи,

Безмерна изменяемость

Правительственной речи.

Предельна убедительность

Посула и обмана,

Но без границ вместительность

Сановного кармана.

Предельно обаяние

Штыка и пулемета,

Бездонно одичание

«Слуги и патриота».

Предельны дарования

И ум министров рати,

Бескрайни наказания

За смелый тон печати.

Предела нет глумлению,

Поругана свобода,

И нет конца терпению

У русского народа!

Перейти на страницу 1 2