– Отпусти меня, – потребовала она, обретя дыхание. – Я сама о себе позабочусь.
Артиллерист выпустил ее руку и, зловеще усмехнувшись, сказал:
– Что ж, будь по твоему. Только за последствия я не отвечаю.
Не ответив, она развернулась и пустилась вплавь по направлению к самому крупному из плавающих вокруг них обломков. Некогда обломок был частью кормовой палубы. Кантар огляделся, высматривая Сан Тоя, и, увидев, как тот оседлал тяжелое бревно, запросто выдерживающее его вес, развернулся и двинулся к Нарине. Корабль пиратов, подойдя ярдов на триста, прекратил огонь.
Плывя рядом с обломком, на котором устроилась девушка, Кантар положил на него руку.
– Позвольте воспользоваться вашим роскошным судном? – спросил он, улыбаясь.
– Только в случае полного повиновения, – ответила она. – Если же услышу хоть одно слово иронии, то…
– То что?
– Утоплю тебя.
– Попробуй.
Она надавила ему на голову, и он, не сопротивляясь, оказался под водой. Она продержала его там ровно столько, сколько, по ее мнению, он заслуживал, а затем убрала руку.
Но он не всплыл. Вместо этого, оставаясь под водой, он безжизненно плыл рядом с обломками. Она потянула его за волосы, но ничего не добилась. Встревожившись, она подвинулась ближе и подняла его голову над водой.
Притворившийся артиллерист наблюдал за нею сквозь неплотно сжатые веки. Он видел озабоченность на ее лице, видел, как близко оказались ее алые губы. Сумасшедшее желание овладело им.
– Кантар! – звала она его. – О, что же я наделала! Внезапно он притянул ее к себе и поцеловал.
Она на мгновение затрепетала в его объятиях, затем вырвалась с пылающим лицом.
– Да как ты посмел! – воскликнула она. – Ах ты животное! Ты хуже хьютсенцев, никто из которых так не оскорблял меня.
– Нарине, – взмолился он. – Я люблю тебя. Я должен сказать тебе это до того, как попаду в руки этих Желтых Пиратов. Они наверняка убьют меня после того, что я сделал. Я не мог удержаться при близости этих губ. Если ты не испытываешь ко мне ответного чувства, по крайней мере прости меня.
Взгляд ее смягчился.
– Пираты спускают лодку, – сказала она, – поэтому я должна отбросить девичью скромность и ответить тебе коротко и искренне. Я действительно люблю тебя, мой бравый артиллерист. Я полюбила тебя сразу же, как только увидела здесь, в каюте этого суденышка. Но даже если бы оставалась надежда на свободу и жизнь, я не могла бы обещать тебе стать твоей женой.
– Есть кто-то другой?
– Да. Мой отец. Он ни за что не согласится.
