- Ну что там? - спросил Щерба. - Убийство?
- Неясно, Михаил Михайлович. Смерть от черепно-мозговой травмы. Примерно за два часа до обнаружения. Я беседовала с охранником. Вроде ничего необычного.
- Кто-нибудь из руководства музея был?
- Замдиректора.
- Что он говорит?
- С ним, по-моему, Адам Генрихович разговаривал.
- Напрасно вы не поговорили. Сейчас он свежий, а завтра остынет. Завтра соберемся у меня. Кто из угрозыска был?
- Агрба. Мы тут втроем у Адама Генриховича.
- Передайте ему трубку.
- Ваше мнение, Адам Генрихович? - спросил Щерба, когда Войцеховский взял трубку.
- Еще трудно сказать. Замдиректора музея я оставил на завтра Кире Федоровне. Он был в шоке. Из него ничего нельзя было вытряхнуть.
- Не упустим чего-нибудь с ним, остынет ведь?
- Не думаю.
- Тогда до завтра...
3
Друзья называли его "Миня". Все прочие, в том числе начальство и подчиненные, Михаилом Михайловичем. Он прошел длинные служебные ступени: от стажера-следователя до прокурора следственного управления. К должности добавлялось звание - "старший советник юстиции", что на армейском языке называлось "полковник". Шел Щербе седьмой десяток, он стал грузным, облысел, осталось немного седоватых волос, которые разглаживал, как бы распределял по всему черепу. "Солидный человек должен иметь лысину, это его опознавательный атрибут", - шутил.
Стоя у зеркала, собираясь на работу, он перевязывал галстук, потому что прежний узел залоснился. Из кухни приятно пахло кофе, - жена готовила ему завтрак. Была половина восьмого утра. Раздался телефонный звонок. Щерба снял трубку:
- Слушаю.
- Михаил Михайлович? Это Скорик.
- Когда приехали?
- В шесть утра.
- Ну что там?
- Убийство и поджег с целью сокрытия.
- Когда появитесь?
- Хоть часок-другой посплю. Всю ночь "кололи". Во мне что, нужда есть?
- Я в вас всегда нуждаюсь, - усмехнулся Щерба.
- Это я знаю. Что на этот раз?
- Труп. Профессор Гилевский из музея этнографии. Пока занимается Паскалова. Но и вам, возможно, придется подключиться, ежели она заспотыкается. Приходите к двенадцати.
- Хорошо...
Старший следователь областной прокуратуры Виктор Борисович Скорик мыл руки, ополаскивал лицо, поглядывал на себя в зеркало, отмечая помятую физиономию, покрасневшие воспаленные глаза. Сейчас попьет крепкого чаю с бутербродом, поспит часа два и - на работу. Он уже почти спокойно относился к тому, что Щерба все чаще подсовывал ему дела по убийствам. Скорик многому научился у Щербы и у прокурора-криминалиста Адама Войцеховского, язвительного и ироничного. Однажды чуть не поссорились. "Ты прекрасно провернул это дело, просто молодец", - как-то сказал Войцеховский. - "Ты что, подначиваешь? - вспылил Скорик. - Дело-то дерьмо, тут бы стажер управился", - но взглянув на Войцеховского, понял, что это обычная его манера выдавать такие "похвалы". - "Ты что, за первоклашку меня держишь? Подобных дел я уже штабель уложил", - сказал Скорик. - "Штабель из поленьев или веточек? - поддел Войцеховский. Ладно, не лезь в бутылку. Это я просто погладил тебя. А работать с тобой люблю..."
