- Так что там, Виктор Борисович?
- Солдат не поладил с девчонкой, придушил, поджег квартиру. Я передал дело в военную прокуратуру. Пусть занимаются.
- Правильно. Это их компетенция, у нас своих забот полон рот.
Скорик насторожился, спросил:
- Что случилось в музее?
Щерба кратко рассказал, затем добавил:
- Вас это не касается. Для вас другое припасено. Дело по убийству в Борщово суд вернул на доследование. Я как чувствовал. Берите его и доводите до ума, Виктор Борисович.
Это было самое неприятное, лучше самому вести с начала и до суда какое-нибудь дело, нежели "вытаскивать" чужое, когда кто-то запорол его.
Щерба открыл сейф, достал два тома.
- Вот оно, - протянул Скорику. - Не тяните, начальство торопит.
- Чего уж тут, - погрустнел Скорик.
Щерба сделал вид, что не заметил этого, чтобы подсластить пилюлю, сказал:
- Можете все отложить, займитесь только этим, я не буду вас дергать, - он по опыту знал, как противно штопать чьи-то дырявые носки...
Скорик и Паскалова занимали один кабинет на двоих. Столы их стояли напротив. Сперва он приглядывался к молчаливой Паскаловой, оценивая ее, как человека и работника. Со временем удовлетворенно привык к ее неразговорчивости, к отсутствию даже малого намека на заискивание. Дела поначалу Щерба давал ей несложные: бытовые кражи, хулиганства, примитивные хищения. Вела и завершала она их без суеты и дерганий, не стеснялась посоветоваться. И сложились постепенно ровные хорошие отношения...
Паскаловой в кабинете не было. Он сел за стол, раскрыл дело, стал читать. Суть была внешне проста: в лесу, в пятнадцати километрах от райцентра Рубежный был найден труп продавщицы магазина села Борщово двадцатипятилетней Ольги Земской. Подозрение пало на некоего Владимира Лаптева, когда-то жившего в Борщове, а затем перебравшегося в областной центр, где он работал бортмехаником в авиаотряде. Дело вел молодой следователь из районной прокуратуры. Листая страницу за страницей, Скорик то и дело натыкался на следовательские промахи. Например, вместо результатов измерений, сделанных на месте происшествия, вместо указания точек отсчета и направления по отношению к сторонам света от объекта-ориентира пестрили слова "слева", "справа", "вблизи", "подальше". При допросах Лаптева следователь, желая показать, что ему якобы "все известно", фантазировал, подробно излагая Лаптеву, "как он совершал убийство". Высказанные эти "предположения" Лаптев умышленно ввел в свое "признание" в виде "деталей", услышанных от следователя, а в суде изменил свои показания, чем и скомпрометировал всю версию обвинения в целом, и дело вернули на доследование...
