Но в воздухе уже носилось ощущение возникающей принципиально новой реальности, совершенно нового мышления. Еще не были сформулированы удивительные парадоксы квантовой механики. Еще Нильс Бор не заявил: "Ваши идеи не достаточно безумны, чтобы выразить реальность". Концепция голографической вселенной будет сформулирована только через сорок лет. Но теория относительности уже появилась, хотя "в тот момент её поняли только три человека". Но голодный Велемир Хлебников уже написал о "бездне красоты мира мнимых чисел".
С одной стороны, воцарилась глубочайшая безысходность. С другой, подспудно росло ожидание глубочайшего прорыва, "вера в возвращение чистой воды". Сквозь кровь, несправедливость, гной, лицемерие, ложь, порожденные низкопробным, пошлым буржуазным самодовольством, должна была проявиться ошеломляющая новая реальность, должен был возникнуть контур нового смысла человеческой жизни. И не только в виде новых теорий и концепций, а как грандиозное общечеловеческое дело, как некий проект для всего человечества.
Существовала надежда. И был Ленин.
Именно в Ленине, в великой, авангардной революции неожиданно воплотились ожидания такого разрыва с постыдным прошлым, где безличные деньги стали пожирать все человеческое.
Ленин стал символом нового идеала будущего, нового смысла существования для всего человечества. И это было сверхнеожиданно.
Россия издавна рассматривалась европейскими интеллектуалами как извечный форпост континентальной контрреволюции. И не только европейскими, но и многими русскими. И вдруг эта "страна рабов" во главе с Лениным превратилась в реальный, действительный, великий авангард растерянного и запутавшегося мира. Авангард прежде всего социальный. Именно в Советской России возникала реальная альтернатива глобальной капиталистической системе "товар—деньги—товар", где человек, будь он буржуа или пролетарий, драматическим образом безвозвратно отчуждался от самого себя.
Для миллионов мыслящих людей того времени именно Ленин персонифицировал загадочный дух русской революции, начало великого прорыва в будущее, начало общечеловеческого преодоления удушающей программируемости и автоматизма денежной капиталистической цивилизации.
Ленин был мистиком от политики. Политическая гибкость для него означала, прежде всего, "ощущение потока жизни здесь и сейчас". В апреле 1917 года Ленин, выступая на конференции молодых рабочих, сказал: "Я вам завидую, вы увидите социалистическое будущее. Мне уже не придется". И в этот момент он был прав. Но события разворачивались так стремительно, что 24 октября 1917 года Ленин как политик, как юрист, как государственник говорит: "Вчера было рано, завтра будет поздно. Власть надо брать сегодня". Дело в том, что ровно в 12 часов ночи с 24 на 25 октября заканчивался срок полномочий постоянного комитета Государственной Думы — единственного легитимного к тому времени государственного органа. После двенадцати часов ночи в России никакой законной власти не оставалось.
