Если ехать в метро до Автово
Если ехать в метро до Автово,
развязав с героином и даже с мечтами, -
точный до того,
что самого тошнит от собственной точности.
Если же вы читали мои предыдущие сборники,
уважаемые товарищи в потёмках,
то понятней не стало,
а это значит, что жизнь много, много больше,
чем можно себе представить.
Вот повод для гордости,
печали и страха - какая разница?
Всё это просто - ерунда.
Не Рим, не Троя, не Орда,
не утро и не ночь -
Империя лежит у наших ног,
красивая и гордая шалава
в одежде бедной. Пусть
ты вечно пьяная и в непотребном виде.
И видите?
Как падает на плечи бледный свет
и ничего такого нет.
Ни ночь, ни день,
ни даже вечер
или утро,
так безрассудно
галлюцинировать не год - тринадцать лет,
ни Рим, ни Троя, нет, нет, нет -
холодная пронзительная ночь,
которую готовила судьба.
Ужасные дела!
Признать своё же поражение
в стихотворении.
Какая катастрофа!
Но девочкой обиженной Европа
седлает ритуального быка -
у грязных луж вдоль Невского проспекта,
где вновь рождается последняя строка,
в горячих лапах северного лета.
16.00.24.07.07.
Гремит июль ударами грома,
мне это знакомо.
Ты в призрачном парке.
Здесь, недалеко, пройдя через арку
и набрав определённый код
можно попасть на чердак, где живу.
Год какой-то свиньи, год кентавра.
если честно - мне похуй.
В жалком, подложном свете луны
здесь вдоль проспекта стоят проститутки.
Я - Никонов Лёха,
из моего окна видны
только крыши.
Ко мне повернулся водитель маршрутки
- Можно, пожалуйста, потише?
- Иди ты в жопу, о житель горячего юга!
Меня уже три часа ждёт подруга...
И знаешь, неважно - жара ли, метель,
Она меня будет ждать весь день.
15.00.24.07.07.
Мне с вами детей не крестить
Мне с вами детей не крестить,
в окопы не падать и даже
мне с вами не говорить
о купле-продаже.
Что солнце и чёрный страх?
Что ваши смешные советы?
Что цифры на ваших деньгах?
И ваши дурные газеты?
На это одно - удар!
Строкою, размером, словом!
Грабёж, ритуал, пожар.
И ничего другого.
12.27.16.03.08.
Он лизал ей между ног,
а она стонала -
это был немецкий порнофильм.
С русыми волосами, маленькой грудью
она, запрокинув голову,
дергалась от его языка.
И смотрела в камеру сумасшедшими глазами...
Мне сказали,
что моя репутация - хуже некуда и что так
я не останусь в литературе.
Хули,
это было понятно сразу...
Пацан уже трахал эту заразу,
в белых, как снег, носках,
а потом он опять лизал
ее скользкий розовый клитор...
