В спальне третьей на заправленной постели корчится Стервятник. Брючина подвернута, нога обмотана мокрым полотенцем, но это не помогает. «Громче музыку!» — не открывая глаз, рычит он, и Птицы наперегонки бросаются к магнитофону. Слон, посмотрев на вожака, косолапит к окну. На подоконнике в красном горшке мерзнет Луис — любимый кактус Стервятника. Цветок его съежился жалким клочком пустыни. «Ну, что же ты?» — укоризненно шепчет Слон кактусу. «Не видишь разве? Ему больно. Помоги». За окном кружат чуть заметные снежинки. Первые в этом году. Засмотревшись на них, Слон забывает о Стервятнике.
В классе первой Фазан Джин с черной повязкой на рукаве открывает «Вечер памяти безвременно ушедшего от нас Ара Гуля». Фазаны шуршат бумажками с подготовленными к случаю стихами и вздыхают, в ожидании своей очереди.
Черный в библиотеке листает энциклопедию на букву «Ф». Между страниц сложенная бумажка. Он разворачивает. «Свобода в тебе самом», — многозначительно сообщает косой почерк.
Курильщик рассматривает альбом с репродукциями Босха. Подняв голову, встречается взглядом с Табаки.
— Чему грустим? — спрашивает Шакал.
— А что, нельзя?
«Слушай его», — сказал Сфинкс.
Курильщик слушает.
— Чему? — переспрашивает Шакал.
Он берет то, что ему нужно.
— Иногда мне кажется, что я вас совсем не знаю.
Табаки щедрым жестом распахивает обе жилетки:
— Смотри, вот он я. Как на ладони. Чего тут можно не знать?
Под жилетками замызганная рубашка. Красные жирафики на голубом.
Заканчивается ужин. Воспитатели на своем этаже отгораживаются от Дома дверью с двумя замками, и пытаются представить, что его нет. Со двора выезжают машины работников столовой. Падает первый мокрый снег, высвеченный фарами.
У лестницы, ведущей к девушкам, Лэри в самой красивой рубашке из оставленных Лордом прощается с белобрысой Спицей.
— Да не бойся ты так, — говорит он. — Они нормальные ребята, вот увидишь. Ты им понравишься. Точно тебе говорю.
Спица мотает головой, челка прикрывает ей правый глаз:
— Ни за что! Не пойду к вам, даже не проси!
Долговязая Габи прячет под матрас фотографию Мерилин Монро и садится сверху, зябко поджав ноги в черных чулках. На обогревателе сушатся еще три пары таких же. Габи берет их по очереди, просовывает в каждый руку и пытается найти два целых, которые можно совместить друг с другом в одну приличную пару.
В первой комнате Фазаны, размахивая траурными повязками, хором поют, «мужественно сдерживая слезы в этот скорбный час».
