Мужчина, спустившийся по лестнице, оказался еще выше Теда Добблера, по прикидкам Петры, шесть футов четыре Дюйма. Более худой, чем брат. Волосы такие же густые, вьющиеся, только совершенно седые. Кожа более смуглая. Толстые линзы очков в серебристой оправе. Руки длинные с большими кистями. Чертами лица похож на Теда, тем не менее не кажется привлекательным.
На нем была белая рубашка с воротником поло, коричневые штаны, черные туфли.
Остановившись там же, где недавно стоял его брат, он молча смотрел на них и одновременно куда-то в пространство.
— Мистер Добблер? — сказала Петра.
— Вам это уже известно.
Другой бы на его месте улыбнулся, но Курт Добблер оставался серьезным.
— Извините за беспокойство, сэр. Добблер ничего не сказал.
— У вас не найдется времени на разговор?
— О Марте?
— Да, сэр.
Добблер крепко сцепил ладони, поднял глаза к потолку, словно отыскивал там божественное откровение. Петра знала, что такая поза означает неискренность.
— О чем именно?
— Знаю, вам это будет неприятно, сэр. Прошу прощения…
— Ладно, — прервал ее Курт Добблер. — Почему бы и не поговорить?
Он сел в одно из черных кресел, напряженный и сутулый. Длинные ноги, костлявые колени. Лоснящиеся штаны. Где она в последний раз видела что-то подобное?
— Возможно, вопрос вам покажется глупым, но не хотите ли сообщить что-нибудь касательно Марты… то, чего шесть лет назад не сказали следователю?
— Конраду Баллу, — уточнил Добблер.
Он произнес номер телефона. Это был телефон их участка.
— Я часто звонил Баллу. Иногда он и сам мне звонил. Даже сидя, он был значительно выше уровня глаз Петры.
В его присутствии она чувствовала себя маленькой.
— Так есть ли и у вас что…
— Он пьяница, — сказал Добблер. — От него часто несло алкоголем. В первый же вечер я учуял это, когда он сюда явился. Мне следовало пожаловаться. Он до сих пор работает следователем?
— Нет, сэр. Он вышел на пенсию. Добблер никак не отреагировал.
— А к детективу Мартинесу вы чувствовали большее расположение? — спросила Петра.
— К кому?
— К следователю, которому передали это дело после ухода Баллу.
— Единственный детектив, с которым я имел дело, был Баллу. Да и то не часто.
Губы Добблера раздвинулись в неприятной улыбке. Да ее и улыбкой-то назвать было нельзя.
— Такие там у вас, выходит, порядки.
— Понимаю, это трудно, мистер Добблер…
— Не трудно. Бесполезно.
— В тот день, когда пропала ваша жена, вы были здесь, — сказала Петра.
Добблер не ответил.
— Сэр?
— Это было утвердительное предложение, а не вопрос.
