— Не ври!
— Да я и не вру. Я с трудом уложил тебя спать. Ты согласилась при условии, что я буду чесать тебе пятки.
— И ты чесал?
— А у меня, что, был выбор? Чесал, пока ты не уснула.
Господи, откуда же берутся такие идиоты?! А ещё говорил, что с сексом у них так же, как и у нас. Ни фига не так! Хотя, с другой стороны, он, всё-таки молодец! Очень морально — устойчивый молодой человек.
— Тебе плохо? — спросил он.
— Бывало хуже, но реже. Выпил бы столько, и я не знаю, что бы с тобой было.
— А зачем же ты тогда пьёшь?
Вот дундук! Да кто же может ответить на такой философский вопрос?
— А зачем вы свои звуки слушаете?
— Но от них не бывает плохо, только хорошо.
Голова разрывалась на куски, словно в неё забросили гранату.
— Ну и ладно! Может мы и не такие продвинутые, как вы, но веселимся не хуже.
Он смотрел на меня с состраданием, от чего я бесилась ещё больше. Не можешь помочь — нечего сострадать!
— Давай я тебя вылечу. — Предложил он.
— Опохмелиться дашь? Но я не опохмеляюсь. Перетерплю как-нибудь.
— Да нет же, я тебя вылечу!
— Всех излечит, исцелит добрый доктор Айболит, — хихикнула я — Валяй, давай, лечи, всё равно хуже уже не будет.
Он всего лишь провёл рукой по моим волосам, боль прошла. Я стояла бодрая и свежая, как будто только что родилась на этот свет. И я уже ничему не удивлялась.
Он приготовил мне вполне приличный завтрак и молча смотрел, как я ем. И улыбался мне своими нечеловеческими глазами.
Не знаю, что со мной произошло, но впервые за всю свою сознательную жизнь, я почувствовала себя совершенно спокойной и умиротворённой, как-будто кто-то оберегал меня и заботился обо мне. Даже странно. Словно кто-то взял пылесос и прочистил мои мозги. Я вообще не могу объяснить, что за странное состояние у меня тогда было.
— Что ты чувствуешь? — Спросил он.
— Не могу описать. Мне очень хорошо. Всё так просто и понятно! Так спокойно! А ещё мне кажется, что я могу всё!
— Всё — не всё, но очень многое. В тебе проснулся твой скарр и этой ночью я тебя раскодировал. Теперь ты, наконец — то стала тем, кто ты есть.
— Не спрашиваю тебя, как ты это сделал.
— Ничего особенного, просто позвал скарра и он проснулся.
Я не поняла, что всё это значит, но решила ничему не удивляться и всё воспринимать, как должное. Где-то во мне шевельнулось незнакомое, чужое, неземное знание, но пока еще я не научилась им пользоваться. И я не чувствовала в себе никого постороннего, ни сонного, ни бодрствующего.
— Но я не чувствую никакого скарра!
