В январе 35 года Арнольда почему-то забирают в психиатрическую больницу имени Кащенко. Наконец-то, подумал я с облегчением. Но недооценил мемуариста. С тринадцатилетним Арнольдом сидели, оказывается, в этом отделении дети всей верхушки советского правительства (в том числе по недосмотру автора - и дети тех, кто ещё не был арестован). Это надо было не только ради называния звучных имён, попавшихся на жизненном пути - автор смотрел гораздо дальше недогадливого читателя. Дело в том, что спустя два года в Россию приехал Лион Фейхтвангер - и, конечно же, немедленно попёрся в это отделение. Его сопровождали Алексей Толстой, Ольга Форш и почему-то Лев Кассиль (поскольку, очевидно, отделение детское). Приготовленное гостю угощение описано со вкусом: "Наши глаза заблестели при виде зернистой икры, ветчины, копчёной рыбы, осетрины, сёмги, балыка, холодного мяса, голландского сыра, жареных кур. Общий восторг вызвали бутылки с лимонадом, шампанским, портвейном, кагором". Несмотря на предварительный строжайший запрет, дети набросились на угощение, и Лион Фейхтвангер сразу понял, как его обманывают. По дошедшим до меня сведениям, глухо сообщает автор мемуаров, писатель написал полную правду обо всём в какой-то неназванной американской газете.
Тут Арнольда выпускают, он - как будто не было пропущенных двух лет заканчивает со сверстниками школу и уходит на войну корреспондентом. Параллельно он оказывается в Алма-Ате, где помогает Эйзенштейну снимать фильм об Иване Грозном и тесно дружит с Зощенко: "Михаил Михайлович пригласил Эйзенштейна, Виктора Шкловского, Елену Булгакову и меня послушать только что законченную повесть". С киностудией "Мосфильм" он связан неотрывно с неких пор: к самому Молотову вскоре он проникнет только для того, чтоб подписать бумагу на получение трёх тонн бензина для снятия какого-то мелкого фильма.
Пятьдесят второй год застаёт Арнольда в Ужгороде - он администратор Закарпатского украинского хора. Это вот похоже на правду, подумал я, куда ж он гнёт? А вот куда! Этот занюханный (казалось бы) хор приезжает на гастроли в Москву, и лично Берия зовёт весь хор в свой особняк, чтобы послушать песни о Сталине в домашней обстановке. Далее - гастроли в Ленинграде, и тут Арнольда арестовывают прямо в гостинице, везут в подвалы и предлагают подписать бумагу, что им завербованы в сионисты все его друзья: Аркадий Райкин, Анна Ахматова, Михаил Зощенко, актёр Черкасов и режиссёр Акимов. Всего 60 фамилий. Арнольд успел жарко воскликнуть: "Я не стану причиной их гибели!", и тут его избили, вкололи нечто неизвестное и выбросили на улицу, чтоб он там умер. Чуть позже выяснилось, что ему прямо в кровь влили глицерин с керосином. Но тут его случайно нашли хорошие люди, отвезли в клинику знаменитого (давно знакомого, естественно) врача, срочно привезли "запечатанные ампулы с кровью", и одиннадцать дней боролись за его жизнь. Кожа у него стала покрываться пятнами, и "консервированной кожи" не хватило, в связи с чем множество молодых добровольцев из университета с радостью отдали ему свою кожу, и больному его кожу заменили.
