Сегодня мать разрешила сходить в гастроном за кое-какими продуктами. Хотелось выйти на воздух, да и курить хотелось — уши пухли, дома же не разрешали, боялись сотрясения. Подойдя к киоску с куревом, Сеня, неожиданно для самого себя, вместо привычного по прежней жизни «Парламента» спросил:
— Папиросы есть какие-нибудь? «Беломор», например?
Продавец почему-то оглянулся по сторонам и, заговорщицки подмигнув Сене, сказал:
— А как же!
— Давай пачку.
Закурив (парень из киоска казался почему-то удивленным), Сеня вдруг услышал песню. Играли на гитаре, компания в ношеном камуфляже, стоявшая в глубине двора. Песня была старая, но раньше парень не обращал на нее внимания — нудная, и не потанцуешь. Сейчас же аккорды проигрыша схватили сердце в кулак. А уж слова…
Третий день пошел без меня —
Я остался там, на войне.
Пуля-дура третьего дня
Молча поселилась во мне…
«А ведь это про меня песня! Я остался там, на войне! Три дня назад, в июле сорок первого. В девятнадцать, но не с четвертью, а с половиной, лет»… Сеня, как завороженный, подходил все ближе к этой компании. Парень, игравший на гитаре, посмотрел в его глаза, что-то увидел там, понятное себе, мазнул взглядом по седой пряди. Кивнул головой, как бы разрешая подойти. Допев, спросил кротко:
— Кавказ?
— Нет, западнее намного, — ответил Сеня, странным образом угадав смысл вопроса. Музыкант на секунду нахмурился, что-то высчитывая про себя, потом, придя к какому-то выводу, протянул:
— Понятно…. Оставил ТАМ кого-то?
— Да…
— Парни…
Слушатели расступились, пропуская молодого человека в свой круг. Он вдруг ощутил в своей руке граненое стекло. Кто-то сбоку пояснил:
— Годовщина сегодня, по Володьке. Он там остался. Давай за всех, не вернувшихся…
Проглотив огненный комок не то водки, не то чего-то, что не давало дышать, поинтересовался:
— Ребята, а вы кто? Вроде раньше я вас тут не видел?
— Правильно, вон, Рыжий недавно в тот вон дом переехал. Сегодня вроде как и новоселье. А мы — поисковики, клуб.
— Тогда у меня к вам дело есть, — внезапно решился выяснить все окончательно Арсений. — Есть информация о воинском захоронении, июль 41-го. Километров тридцать от райцентра, около деревни одной. Есть координаты и приметы, надо бы проверить. Экипаж ТБ-3 там лежать должен.
Деревня вдали выглядела совсем не так, как описывал Арсению дядька Василий. И не только деревня. Исчез напрочь лесок из кленов и осин. Речушка ушла на дно магистральной мелиоративной канавы, заболоченная пойма превратилась в поле. А в скором будущем обещала превратиться в рощу — виднелись ряды посадки примерно пятилетнего возраста. Зато валун и лежал там, где его бросил ледник. Эдакий якорь к прошлому.
