Теперь, когда ее брак оказался расторженным, большинство «друзей» от нее отвернулись и вдруг нашли, что в «самом деле» ее происхождение несколько темно.
Кто такие Дюплоны? Откуда они взялись? Никто этого не знал.
Были, правда, и такие, что поначалу принимали участие в Анне Петровне, но потом, узнав, что тут была подделка метрического свидетельства и вообще дело выходило «грязное», отстранялись…
Князь Алексей взялся было довольно ретиво и, благодаря его влиянию, началась строгая «переборка дела», начальствующие желали разобрать все лично и потребовали подробные справки от подчиненных; подчиненные же забегали, засуетились, справки были даны самые подробные, но все оказалось произведенным на самом высоком строгом законном основании.
После этого начальствующим осталось только пожать плечами перед князем Алексеем и сказать, что, к сожалению, ничего нельзя сделать.
Только Наденька Заозерская навещала Анну Петровну, утешала ее, говорила о темных силах и вообще старалась чем только могла помочь бывшей графине.
Сама Анна Петровна не сразу сообразила, что, собственно, с нею случилось, и не сразу поняла весь ужас своего положения. Ей все еще вокруг казалось миленьким, она еще щебетала, поворачивая направо и налево головку, и все повторяла:
— Да не может этого быть! Ведь это недоразумение должно же объясниться!.. Ведь я помню, как мы венчались и я была записана женой графа Савищева!.. Все это, правда, очень скучно и я хотела бы, чтобы вся эта история поскорее кончилась и все стало опять, как было с нами до настоящего времени.
Ее сын Костя смотрел на дело иначе. Для него самым важным казалось не потеря состояния, не горе матери, которая рано или поздно должна была убедиться, что для них все потеряно, а больше всего его мучило то, что он, граф Савищев, перестал быть таковым и сделался просто незаконным сыном. Это он не мог переварить, упорно называл себя графом и готов был отдать все свое состояние, лишь бы ему вернули титул.
В обществе он, по возможности, старался скрыть положение их дела, хотя это было напрасно, потому что все уже знали и говорили об этом. Но Савищев нарочно продолжал ездить в знакомые дома, ревниво приглядываясь к тому, как с ним прощаются, бывал в клубе и чаще прежнего завтракал там и в своем любимом ресторане.
Раз, за завтраком, Савищев увидел за отдельным столиком сидевших вместе и разговаривавших Леку Дабича и Сашу Николаева. Последний имел довольно беззаботный вид, сидел спиной к Савищеву и не видел его.
