— Я сделал, что мог, пусть делают лучше меня более способные!.. — разведя руками, воскликнул Орест и, оставив огорченного Сашу Николаича у подъезда гостиницы, удивительно талантливо исчез, видимо, издавна приобретя эту сноровку.
Терять время ему было некогда: надо было отнести к графу Савищеву записку Мани, которую она успела передать ему; вместе с тем, она удостоила его новым империалом.
Савищев его ждал.
— Я вчера был целый день дома! — встретил он Ореста. — И думал, что вы явитесь вчера же!
— Никак было невозможно, граф! — вздохнув, воскликнул Орест. — Pas possible![7] как выражалась, вероятно, Мария Антуанетта. Придя вчера к вам, я мог бы только утешить вас своим обществом, а никаких сведений не принести. Но я, как человек умный, понимаю, что мое общество вам противно!
Говоря это, Орест, не ожидая приглашения, удобно уселся в кресло и показал Савищеву на другое, сказав:
— Садитесь, пожалуйста!..
Графу это так понравилось, что он рассмеялся и сел.
Запах винного перегара, которым несло от Ореста, сейчас же обеспокоил графа и он поспешил вынуть сигару.
— И мне! — благосклонно протянув руку, сказал Орест.
Савищев дал и ему и, чтобы закурить, ударил по какой-то хитрой лампочке, которая тотчас же вспыхнула.
— Ну, что вы узнали? — спросил Савищев, выпуская дым.
— Собственно, я ничего не узнал! — деловито произнес Орест. — Но я сделал лучше!
— Лучше?
— Я вам устроил личное свидание с волоокой принчипессой, о чем она вам сообщает в милостивом рескрипте.
Орест засунул пальцы в жилетный карман, пошарил там и вынул сложенную и запечатанную розовой облаткой записку Мани.
Савищев двинулся, чтобы взять ее.
— Нет-с, позвольте!.. — остановил его Орест. — Участь этой записки только еще решается и неизвестно, отдам ли я ее вам или зажгу вот об эту лампочку, чтобы закурить мою сигару!
— Что это значит? — спросил граф.
— Это значит, что пожалуйте вот об это место!.. — и Орест нежно постучал по углу стола. — Пятнадцать рублей, не больше, — пояснил он.
— Пятнадцать рублей? Опять? Вам мало вчерашних?
Орест невозмутимо протянул руку с запиской к лампочке.
Граф поспешно достал пятнадцать рублей и бросил их на стол.
— Voila![8] — сказал Орест и подал записку.
В то время, как молодой человек разговаривал внизу у себя в кабинете с Орестом, наверху графиня с неизменным своим вязаньем в руках весело болтала с приехавшей к ней в гости Наденькой Заозерской, девицей, которая не имела родителей и жила у своей старой тетки, фрейлины Пильц фон Пфиль, лишь раз в год выползавшей из дома, да и то только для переезда на дачу. Поэтому Наденька делала визиты одна, в карете тетки и с ее лакеем, носившим придворную ливрею.
