— Тяжело?!.
Орест средним суставом пальца ковырнул себе глаз, как будто там были слезы, и воскликнул:
— А родителя не видеть!..
— Да насколько я знаю, вам это все равно! — возразил Саша Николаич.
— Значит, этим я не смогу тронуть ваше чувствительное сердце? — спросил Орест. — Тогда наплевать!.. Мы и без родителя другие предлоги найдем!.. Я так полагаю, что вы, собственно, против поездки в Россию ничего не имеете… Только ваша инертность не позволяет вам решиться! Все со дня на день откладываете! Сколько раз я вам говорил, гидальго, что ваша инертность вас погубит!.. Бросьте, начните новую жизнь! Уж, хоть напейтесь как следует!.. Все-таки это будет порыв. Возьмите пример с меня… Хотите я напою вас вдребезги?.. Не желаете?.. Тогда одно средство!.. Я увожу вас в Россию! Завтра же вашим именем делаю все нужные распоряжения и прошу меня слушаться!.. Потом сами же меня благодарить будете!
Но Саша Николаич остановил его вопросом:
— Да чего это вы так усердствуете сегодня?
— Ах, гидальго, иначе нельзя!.. Надо честно отрабатывать свой хлеб!
— В каком это смысле?
— А в том, что я получу приличное вознаграждение, если уговорю вас поехать в Россию.
— От кого?
— От поющего тенором турецкого евнуха, состоящего при живой мумии — турчанке. Ему, видите ли, с этой особой нужно возвращаться в Петербург и он в последний раз, когда мы были в городе, посулил ублаготворить меня, если я уговорю вас ехать туда тоже… Он боится пускаться в такое далекое путешествие, не зная языка и обычаев европейских стран. За ним тут и мальчишки уж по улицам бегают!.. Вот хитрый евнух и соблазнил меня подкупом, а я ему предался и готов, как верный раб, тут же предать своего господина!.. Итак, гидальго, айда в Россию!
— Ну, это же еще не сказано! — улыбнулся Саша Николаич.
— Гидальго! — укоризненно протянул Орест, вставая со своего места и вытягиваясь. — Да ведь мой-то гонорар пропадет тогда! Не могу же я испытывать исключительное давление вашего капитала над собой!.. Итак, завтра же я приступаю к распоряжениям…
Он сделал величественный жест рукой и удалился, а назавтра, действительно, приступил к распоряжениям.
Саша Николаич в том ему не препятствовал.
