— Ты кто такой? — проворчал он наконец. — Ты чей будешь?…
Власт медленно и спокойно спросил его в свою очередь:
— А ты кто?
— Я?… Разве не видишь, что я смотрю за собаками, за навозом, за виселицей… Зовут меня Псяюхой… А ты?
— Не все ли тебе равно, кто я?… Оставь меня в покое, — ответил Власт. — Какое тебе до меня дело?
— Э, кто знает? Ты откуда?
— Из Красногоры, — ответил Власт.
— Слыхал про такое место, — сказал Псяюха. — Ты, значит, слуга Любоня?
— Не слуга, а его сын, — поправил Власт.
— Ого-го! — захохотал урод и, насмешливо поклонившись, прибавил: — Жаль только, что у Любоня нет сына.
— Не было, а теперь есть, — ответил кротко юноша.
Власт надеялся, что Псяюха, удовлетворив свое любопытство, отойдет от него прочь, но Псяюха не уходил и еще пристальнее стал смотреть на него.
— Чахлый какой, — опять начал про себя ворчать Псяюха, — бледный, несчастный… На что он здесь пригодится? Куры заклюют его… а хлеб-то будет жрать наравне с другими.
Власт посмотрел на него, но холоп не трогался с места.
— И какая польза от него?… На что его сюда привели?… Мне в помощники, что ли? Да я его не приму… Эй, — проговорил он, громко хохоча, — милостивейший вельможа… зачем это вы сюда пожаловали?
— С князем приехал сюда, — ответил Власт.
Услыхав это, мужик ушел, но спустя некоторое время опять вернулся и, по-прежнему, уставившись на Власта, стал смотреть на него в упор.
— Это ты был двенадцать лет в немецкой неволе? — вдруг спросил он. — И, верно, исповедуешь новую веру, — прибавил он. — С твоей новой верою тебя здесь повесят!
Власт слушал молча.
Псяюха, сделав страшную гримасу, начал грозить ему кулаками и, скрежеща зубами, повторял:
— На виселицу пойдешь, на виселицу!
Между тем Стогнев, увидев эту сцену, выслал мальчика с кнутом, который, подойдя сзади, крепко хлестнул Псяюху по ногам. Тот взвизгнул, обернувшись, хотел было ударить мальчика кулаком, но, заметив в окне Стогнева, убежал.
Собаки бросились за ним с лаем.
Власт остался, наконец, один.
Когда начало смеркаться, Стогнев позвал его ужинать. В избе уже собралось несколько старшин. Все сели за стол, Власт занял самое скромное место и сидел молча.
Присутствовавшие смотрели на него с жалостью и с нескрываемым пренебрежением.
В те времена ценили в мужчине прежде всего физическую силу, а так как Власт был слаб и бледен, то он не внушал к себе уважения, хотя всем было известно, что был сын знатного вельможи.
Стогнев и его товарищи, Рослав, младший подчашник, и Мислав, сотник, смотрели на Власта с отвращением, так как знали, что он долго жил у немцев, и считали его почти своим врагом. И им казалось странным, что князь держал его при дворе.
