– Что с головой? Жареный петух клюнул?
– Нет, алюминиевый, – честно признался я.
– Я так и понял, что не жареный, – ухмыльнулся следователь. – Жареный обычно в другое место клюет.
Он явно расценил мой ответ как шутку, но у меня не было никакого желания вдаваться в подробности, и я промолчал.
– Ну что же, Меча… э-э……
– Мечислав Мстиславович, – подсказал я. Да, не каждый способен с ходу выговорить подобные имя-отчество.
Дело в том, что я происхожу из старинного польского шляхетского рода Булгариных. Правда это или нет, но так гласит наша семейная легенда, и я ее придерживаюсь – из уважения к традициям. В юности я на полную катушку эксплуатировал имя великого русского писателя Фаддея Булгарина, величая его своим прапрадедом. Это неизменно производило желаемое впечатление – особенно на девушек и их родителей. На самом деле прямых потомков Булгарина уже не осталось, но какая-то степень родства есть наверняка: род Булгариных в Польше был достаточно многочислен. Мой дед, так же как и великий Фаддей, был истинным славянофилом. И его симпатии отразились как на имени моего отца, так и на моем собственном. Согласитесь, что не очень-то легко жить в конце двадцатого века человеку по имени Мечислав Мстиславович!
В школьные годы я был любимой мишенью для шуток школьных товарищей. В зрелом возрасте я стал жертвой чиновников, генетически неспособных написать правильно мои ФИО. Советский паспорт я смог получить только с третьего раза: в первый раз мне не только безбожно исковеркали имя и отчество, но и переставили их местами, превратив меня в «Метислава Мчиславовича». Вторая попытка была более удачной: все написали правильно, только имя переиначили в «Матислав». Российские чиновники, как ни странно, оказались более внимательными, и паспорт я получил уже всего лишь со второго захода. И перепутали всего одну букву в имени: паспортистка превратила меня в «Мочислава». В то время у всех еще было свежо в памяти легендарное разъяснение нашего президента о том, где следует «мочить» террористов, и среди работников паспортного стола я получил прозвище «МОЧИислав ВСОРТИРЕвич». Н-да…… Обычно я весьма скептически отношусь к различным «магическим зависимостям», но в этом случае я подозреваю некий заговор судьбы.
Следователь Зоркин уже со второй попытки успешно преодолел сложности произношения моего имени.
– Мечислав Мстиславович! Расскажите, что произошло в тот день, когда сгорела дача Артема Акчурина, – обратился ко мне Зоркин.
