Чингачгук, который тут же вертелся и на тетеньку ястребом летел, аж зубами заскрипел. Максим этот скрип явственно расслышал. На душе сразу повеселело — вот так конкуренту нос утер.
Хотя киргиз тоже на хохла работает. Все равно хозяин в выигрыше.
Схватил оглобли под бока, побежал. Тетенька поначалу усесться толком не могла, все елозила, ритм сбивала, но потом перестала, успокоилась.
Рикш в российских городах все больше становится. Вроде они на первый взгляд медленнее автомобилей, но зато им пробки не страшны. А пробки сейчас — ужасные. Пока машина в автомобильной толчее час валандается, рикша и в кювет может съехать, и по газону промчаться, и по пешеходному тротуару. Бывает, конечно, что какого человека зацепишь, но это они сами виноваты — не стой на пути. Гаишники в таких случаях свирепствуют, если заметят, конечно. Взятки требуют, коляски на штрафстоянки отправляют — беда, да и только! Выкупать их оттуда только за свой счет. Хозяину насрать.
— Мне вот сюда, направо! — кричала женщина. — Четвертый дом, вон тот.
Приехали, расплатилась тетенька.
И — мнется чего-то. Вроде как сказать хочет.
— Может, в гости зайдете? — предложила вдруг. — Чая выпьете? А то устали, наверное.
Максим ровно секунду обдумывал предложение. Где чай — там и бутерброд, а от лишнего хавчика отказываться нельзя.
— Хорошо, — ответил учтиво. — Вот только коляску на прикол поставлю.
Пристегнул ее цепочкой к скамейке и потопал вслед за женщиной.
— У меня племянник рикшей работал, — объяснила она свою неожиданную жалость к уличному труженику. — Пока его грузовиком не сбило. Жалко мальчишку. Смышленый был.
— Здесь, в Ставрополе? — поинтересовался Максим.
— Нет, в Нижнем Тагиле. Два года уже прошло.
Чайник закипал. Женщина выставила на стол скромный продуктовый набор: батон, масло, варенье. Но Максим и этому рад.
Познакомились. Женщину звали Валентиной Игнатьевной.
— Тяжело сейчас молодежи, — продолжила она, когда принялись чай отхлебывать. — Я двадцать три года в школе работаю, слежу за тем, как ребята мои в жизни устраиваются — Господи, боже мой, как же тяжело им сейчас!
Максим понимающего человека почувствовал.
— В чем же причина этой тяжести? — спросил. — Как вы думаете?
— Да в чем причина, в жизни нашей неустроенной, — горестно вздохнула женщина. — Раньше все-таки понятнее было. Государство брало на себя определенные обязательства, производило социализацию подрастающего поколения, готовило для каждого некую нишу, осуществляло стратификацию. Пусть молодым эти ниши не всегда нравились, но они были, был выбор. А сейчас что?
