Молодой человек уходит.
«Знаю я вашу братью фанфаронов!» — думает ротмистр.
В положенное время он велит седлать коня, берет кухенрейтерские пистолеты, едет в Хиршеншпрунг. Молодой человек уже там.
— На сколько шагов угодно? с барьером.
— Вы вызывали меня отвечать вам в расстоянии четырех шагов, и я готов; но до смертельной раны, не иначе.
Решимость молодого человека потрясла душу ротмистра.
— Хорошо, хорошо! — отвечал он, — заряжайте пистолеты!
Пистолеты заряжены, шаги отмерены.
— Я вам, сударь, повторяю, — говорит Г…ъ, — извольте мне отвечать на вопрос, сделанный вам, и дело обойдется без крови.
— Ответ уже в дуле, сударь, извольте повторить ваш вопрос выстрелом!
Г…ъ навел курок, молодой человек также. Он подошел к самому барьеру, целит в ротмистра медленно.
Г…ъ не выдержал, спустил курок, и пуля впилась в грудь молодого человека. Он упал на землю, бросил пистолет, сжал рану рукою.
— Убил! — вскричал Г…ъ невольно, подбегая к нему.
Молодой человек приподнялся, сорвал с себя накладные волоса и произнес замирающим голосом:
— Оставьте… помощь ваша бесполезна и для соперника вашего и для моей соперницы…
— Эмилия! — вскричал Г…ъ, падая на колена.
— Нет, не Эмилия… а забытая тобой… Эротида… прощай!..
— Эротида! — едва промолвил ротмистр. Чуть внятное прощай повторилось. Последний луч солнца исчез за горою; казалось, что ночь торопилась накинуть черный покров на отжившую Эротиду.
* * *
— Вообразите же себе, — говорил мне Г…ъ в 1818 году в М….е, — был же я столько слеп, что не узнал Эротиды в Эмилии и Эмилии в этом отчаянном офицерике Мамоновского полка.
— Что же сделали вы с этой несчастной? — спросил я, смотря с ужасом на этого человека.
— Похоронил собственными руками в волнах Эгера! Возвратившись в Карлсбад, я на другой же день слышал новость городскую: повсюду рассказывали, что прекрасная пациентка скрылась неизвестно куда с одним молодым человеком, моим соперником, испугавшимся вызова на дуэль… Аделина долго дулась на меня, однако же мир был заключен; она рассталась с маминькой. На границе России, в первой церкви, стал я с нею около налоя, дьячок подал нам в руки свечи, отпел панихиду вместо венчанья… Теперь не знаю, как проживает она в Могилеве на Днепре.
* * *
Вот слова, которыми заключил Г…ъ рассказ, из которого я составил быль или небылицу — не знаю.
— Повесть хороша, хороша! — сказали слушатели.
— Хороша, только конец немного темен; притом же Эротида в собственной роли мало образована, в роли Эмилии слишком блистательна, а в роли офицера чресчур мужественна.
