— Продолжайте!
Пятов отступил два шага назад и стал спиной к бюро, опираясь на его борт своим корпусом.
— Да. Недостойно! Я слова своего не беру.
— Почему же, смею спросить вас!
— Систематически развращать молодую девушку, показывая ей… какие вы на нее имеете виды?
— А вы почему знаете, Заплатин, какие именно?
— И вам известно, что она невеста другого!
— А — вот оно что! Wo liegt des Pudels Kern! Слы хали немецкую поговорку?.. Она — ваша невеста?
Я это знаю и, кроме внимания, ей ничего не оказывал.
— Да, зазывая ее к себе на завтраки, с глазу на глаз.
— Что ж такого! Это не свидание в cabinet particulier. Вы изволите говорить, что я ее систематически развращаю? Ха, ха! Позвольте мне вам доложить, милейший Заплатин, что она нас обоих, как бы это выразить… Вам известно французское выражение: elle va nous rouler?.. Оставим фразы. Девушке этой двадцать лет, она на полной свободе, она — ваша невеста до тех пор, пока ей это угодно.
— А вы — другой претендент?
— Я не обязан вам отчетом в своих намерениях. Отец ее мог бы мне задавать такие вопросы. Нынче не те времена, милейший Заплатин. Мой приятель, товарищ по лицею, привез в деревню к невесте шафера и отлучился на одну неделю. А шафер прилетел к нему объявить, что оная девица желает иметь мужем его, а не первого жениха. И это в лучшем дворянском обществе… на глазах у родителя… Ergo, — выговорил Пятов таким же звуком, как и в разговоре с немцем, когда он торговался из-за полкопейки на аршин миткаля.
— Вы не смеете так говорить! Это цинизм! — задыхаясь, выговорил Заплатин, подаваясь к нему.
— Потише! Вы, во-первых, у меня; а во-вторых, я, повторяю, не обязан вам ни каким-либо объяснением, ни оправданием. Если вы позволите себе сказать хоть одно оскорбительное слово — предупреждаю вас, что я шутить не буду. Я стреляю не хуже всякого парижского журналиста.
— Вот как!
Заплатину все эти вызывающие фразы и фигура
Элиодора показались вдруг очень забавны.
Он подошел к дивану, взял тетрадку и, подавая ее, сказал:
— Вот моя работа. Книги и прочее пришлю с посыльным.
Мы в расчете. Больше я на вас работать не желаю.
— На здоровье!
— Вы, пожалуй, правы. Если между вами и этой особой был уговор насчет устройства моей судьбы, то с моей стороны слишком наивно изображать из себя рыцаря. И я скажу — на здоровье. На то у вас и тятенькины миллионы, и денежка, которую вы сейчас выторговали у немца за миткаль — тоже пригодится.
Пухлые бритые щеки Пятова стало подергивать; но красные губы силились улыбаться. Одной ногой он нервно дрыгал, сохраняя все ту же позу на краю письменного стола.
