Спиной к нему какой-то рыжеватый блондин, с плохо причесанными волосами, держал также газету, а лица его не видно было, даже в профиль.
На нем ваточное пальто из поношенного драпа и на шее вязаный дешевый шарф, какие продают в суровских лавочках.
Прихлебывал он пиво, не переставая читать, согнувшись, и подносил ко рту кружку.
Заплатин почему-то вглядывался в него.
Что-то как бы знакомое показалось ему.
Лохматый посетитель пивной обернулся в профиль.
"Да это, никак, Шибаев?" — спросил про себя Заплатин и подался немного вперед, чтобы признать — точно ли это его бывший товарищ по курсу.
"Он, он!" — мысленно подтвердил Заплатин.
Тот обернулся совсем лицом и отложил ту газету, которую читал. Теперь уже не могло быть никакого сомнения.
Они оба разом поднялись со стульев и подошли друг к другу.
— Вы, Шибаев? — первый спросил Заплатин.
Они «пострадали» вместе, но не держались на «ты»; на первых двух курсах были мало знакомы.
— Собственной особой! А вы, Заплатин, опять в этой сбруе?
И он указал на пуговицы студенческого пальто.
— Как видите. Рад вас встретить. Хотите ко мне пересесть? У меня будет поудобнее.
— Ладно!
Они сели друг против друга. Заплатин предложил еще по кружке пива.
Его бывший однокурсник — когда он к нему внимательнее присмотрелся — сильно изменился. Неряшливая рыжеватая борода очень его старила. На нем были темные очки, скрывавшие его больные, воспаленные глаза. Он, должно быть, давно не был в бане — от него шел запах неопрятного тела. Руки — немытые, с грязными ногтями и жесткой кожей.
Говорил он простуженным баском.
— Вы давно здесь? Опять приняты? — спросил Заплатин, быстро оглянувшись кругом.
— Нет, батенька, я с волчьим паспортом. Да, признаюсь, если б мне опять и дозволили носить звание студиозуса — я бы не прельстился.
Все это было сказано с кислой усмешечкой несвежего рта с нездоровыми зубами.
— Однако разрешено было вернуться сюда? — потише спросил Заплатин.
— Временно, государь мой, временно. Да я и это не счел бы благополучием. Я в недалеких отсюда палестинах. Про Туслицы слыхали?
— Да… это…
— Во время оно гнездо фальшивых монетчиков и иных художников. Округа промысловая…
— И вы?
— В простых нарядчиках. Пандекты и всякие другие атрибуты — похерил. И повторяю: прими меня вот сейчас же и предоставь без экзамена свидетельство первого разряда — я бы пренебрег.
— Почему же так, Шибаев?
— А потому, что изверился, государь мой. Намедни, когда по Моховой шел мимо университета, — так меня стало с души воротить.
