Внизу никого не было! Ни живого, ни мёртвого! Не понимая, что происходит, я задрал голову и стал искать его на других балконах, но Белёк испарился, как будто его никогда и не было. Фантастика!
Вернувшись домой, я завалился спать. Измотанные нервы молили о пощаде и в сон я провалился, как в бездну.
ГЛАВА 2
Болезнь
Утро встретило меня монотонным шуршанием дождя и мутным серым небом, а так же страшной головной болью и скверным самочувствием. В горле, как будто кактус застрял, а нос категорически отказывался дышать. Впрочем, этого следовало ожидать — ноябрь не самый лучший месяц для купания в реке. Всё, произошедшее вчера, вспоминалось, как в тумане, словно накануне я был мертвецки пьян. Бред какой-то!
Меня бил озноб и не хотелось даже шевелиться, настолько болело всё тело! Острая жалость к себе накрыла меня горячей волной. Ну, вот дождался! Один одинёшенек, как перст, совершенно больной и разбитый. Вспомнилась банальность о стакане, который некому подать. Болеть в одиночестве — это ужасно! Я глубоко вздохнул и сразу же закашлялся. Зачем я вчера прогнал Надюху?! Вот теперь меня мучило позднее раскаянье.
Дверь в спальню открылась и на пороге возникла она, Надька! Жаль, что я не Пушкин, а то выдал бы что-нибудь типа: "я помню чудное мгновенье — передо мной явилась ты"! Всё-таки женщины — это чудо! Как она почувствовала, что мне плохо? Не зря же говорят, что у этих загадочных созданий интуиция хорошо развита, не то, что у нас — мужиков. Вернулась! И это, не смотря на то, что я её вчера сильно обидел — я расчувствовался почти до слёз.
— Привет, — просипел я, — ты вернулась?
— Я забыла вчера оставить тебе ключ, — сухо ответила она, — вернулась, а ты тут совершенно больной. Когда ты успел? Вас, мужиков, ни на минуту нельзя оставлять одних. Ну, как дети малые!
Смешно, как будто на это надо много времени. Ноябрь, грипп, вода в реке холодная…
В комнате повисло напряжённое молчание. Никто не знал, что говорить. Наконец, Надежда сказала:
— Ладно, будем тебя лечить, куда денешься. Только ты не сопротивляйся, а то я на тебя злая, могу и огреть чем-нибудь!
Она взяла градусник, встряхнула и засунула мне подмышку. Я безропотно повиновался. Оставаться в гордом одиночестве наедине с заложенным носом, больным горлом и изматывающим ознобом, не хотелось.
— Слушай, я не поняла, почему там, в ванной, валяется твоя одежда вся мокрая? Где можно было так промокнуть? Ты, что, купался в одежде?
На этот вопрос я решил не отвечать. Да что тут можно умное соврать? В Белька она точно не поверит, да я и сам сегодня уже в это не верю. Надежда не стала зацикливаться на деталях и настойчиво продолжила свою нравоучительную беседу.
