Услышав об ультиматуме Англии в рейхсканцелярии в тот день и приехав к себе, Канарис тотчас позвал Лахузена, Пиккенброка, Бентивеньи и сказал им, что наихудшее свершилось и невозможно ничего уже изменить. Он отчетливо это помнил… Да, начало сорокового года сулило одни заботы. Но надо держать себя в руках, надо работать.
Канарис сел за стол, сосредоточился, нажал на кнопку, вошел адъютант.
— Бентивеньи и Шмальшлегер далеко? — спросил он.
— В приемной, экселенц.
— Зовите.
— Слушаюсь, экселенц, — ответил адъютант и вышел.
Тут же появились подполковник Франц фон Бентивеньи, начальник службы контрразведки третьего отдела абвера, и майор Шмальшлегер, заместитель начальника абвера в Вене, руководитель отряда, направленного в Польшу. Бентивеньи был выше среднего роста, стройный шатен с выразительными темными глазами и вопросительно-недоверчивым взглядом. Рядом с аристократичным Бентивеньи майор Шмальшлегер выглядел грузным, неповоротливым служакой, схожим со шкафом средних размеров. Пока Бентивеньи, поздоровавшись с адмиралом, рассыпался в любезностях в связи с днем его рождения, Шмальшлегер незаметно, как ему показалось, огляделся, так как в кабинете шефа ему пришлось быть впервые. Бентивеньи представил майора, затем попросил разрешения подписать несколько срочных бумаг. Пока Канарис, пробегая их быстро глазами, подписывал, Шмальшлегер продолжал рассматривать окружающие его предметы, прикидывая интересы шефа, чтобы в следующий раз, в случае визита в этот кабинет, подарить что-либо ласкающее взор хозяина. Он сразу узнал фотографию полковника Николаи, шефа германской военной разведки времен кайзера, труды которого на профессиональные темы читал. Увидев фотографию таксы адмирала, Шмальшлегер уверился еще раз, что хозяева должны соответствовать своим четвероногим любимцам, что конечно же шефу, с его небольшим ростом, подходят именно такие, небольшие собачки, а не какие-то там доги, овчарки или боксеры, на фоне которых он показался бы еще более тщедушным. От внимания майора не ускользнула и старинная, надо полагать, статуэтка, изображавшая мудрых, всегда знающих что делать в каждый момент обезьян. Франко на портрете Шмальшлегер не узнал, как ни напрягал память. Решил спросить потом у сослуживцев, что это за птица. Мелькнула мысль не подарить ли адмиралу верховую лошадь: на польских племенных заводах можно было выбрать отличный экземпляр, на котором шеф будет смотреться величаво. Мысль майору понравилась, он улыбнулся и в тот же момент услышал голос адмирала:
