На улице было так свежо и прохладно, что у меня сразу же прошла тошнота, и я решила никуда не уходить.
– Даша, стой тут! – Макс придвинул меня к стене. – И постарайся не двигаться, чтоб не упасть.
Вроде он подхватил Юльку на руки и куда-то унес. Я вознамерилась было грозно крикнуть, чтоб он оставил девчонку в покое, да не смогла, потому что тошнота снова стремительно поднялась к горлу и сковала язык. Все, на что я была способна, это опуститься прямо на ступеньки и приложиться лицом к холодному снегу.
– Даша! – Сильные руки оторвали меня от земли, я вознеслась куда-то вверх и тут же оказалась в машине.
– Они мне машину не облюют?
Это было последнее, что до глубины души возмутило мой изысканный слух.
Утро. Лучше бы оно не наступало. Лучше бы я замерзла вчера на ступеньках у этого сказочного замка. Так плохо мне не было ни разу в жизни. Никогда. Я проснулась рано, еще не было семи, проснулась оттого, что страшно хотела пить. Скорее всего, это было предсмертное пробуждение умирающего от жажды. В голове моей больно лопались черные пузыри, в глазах колко плясали черные снежинки, в ушах надрывно вопили похоронные сирены.
Липкий черный пот толчками выплескивался из моего умирающего тела, орошая тяжелую перину. Скинуть ее с себя я не смогла – не хватило сил. Поэтому просто переползла с кровати на пол и, влекомая инстинктом самосохранения, медленными рывками стала продвигаться к бару. Мои несчастные ноги все время за что-то цеплялись, руки подламывались, но все же я добралась до заветного угла и выудила на ощупь из прохладного чрева гостиничной аптечки для алкоголиков бутылку минералки. Она была среди прочих самой большой. Выпила, отдышалась и прилегла доживать свой короткий век прямо тут, на полу. Все-таки умирать, напившись холодной воды, значительно легче, чем просто так, от неудавшейся жизни.
Второе мое возвращение к свету состоялось через полтора часа, в полдевятого. В этот раз я уже могла различать предметы, поэтому с удивлением обнаружила, что пребываю в вечернем платье, колготках и даже туфлях.
На диване, скукожившись в увядающий банан, похрюкивала Юлька. Из-под одеяла высовывалась одна нога в замшевом казаке.
– Юлька, – чужим хриплым голосом пролаяла я, – пить хочешь?
Ответом мне был вполне осознанный мученический стон. Выбиваясь из последних сил, я сумела освободить от дизайнерских колодок несчастные ноги, достала еще одну минералку, отпила сама и поднесла умирающей племяшке.
