– Оставь, я сама.
А на заднем плане Михасик с женой скалит зубы, обнимая благоверную. Он поднял вверх руки, мол, вот он я, какой красавец-удалец! Их-то и снимал Болт, просивший поменять позы, Белла попала в кадр случайно. Грубо вырвав у мента некий предмет, она спохватилась, ибо тот обидчиво поджал губы и хлопал глазами, дескать, не понял, что я плохого сделал. Белла, сжав его руки, пропела:
– Ой, простите, я не хотела вас обидеть, так получилось. Я расстроилась, пудреница разбилась… Вы не сердитесь?
У него был еще один предмет, похожий на дезодорант… Забирая его, Белла поцеловала паренька в щечку, потом поднялась к друзьям, обернулась и помахала юноше. Околдованный мент проводил ее мечтательным взором, как нечто недосягаемое.
– А ты натуральная ведьма. Глянь-ка, – Герман вернул несколько кадров, – паря спекся. Не слишком ли расшаркалась перед сопляком? Белла! Ты слышишь?
– А? – очнулась она. – Что ты сказал?
– Говорю, не стоило так расшаркиваться перед сопляком.
– Перед каким сопляком? – не поняла она.
– Ты что, не смотрела? Перед ним… Все, дальше поехало. Вернуть запись?
– Не стоит. – Она пересела к нему на колени. – Просто я вежливая.
– Смотри, смотри! Дальше сплошная умора.
Камера поползла под столом, запечатлевая ноги гостей, а впереди объектива задница, которая сдвинулась в сторону, из-за нее выглянула хитрющая рожа Михасика. Он начал трогать женщин за коленки, раздался писк. Два идиота затряслись от хохота вместе с камерой. Михасик снова повернулся к объективу, приложил палец к губам, видно, что набрался он здорово. Темновато, конечно, но разобрать нетрудно, с каким неописуемым восторгом и азартом приподнял он длинную юбку и запустил лапу между ног. Женские коленки резко сжались, под столом появилась очаровательная головка, перекошенная злобой:
– Мишка! Ты совсем долбанутый? Отцепись, сказала! Козел паршивый! Жену лапай!
Михасик и Болт закатились со смеху. Картинка сменилась. Сцена в сортире. Писсуар. И два члена над ним, из которых льются струйки.
– Фу! – брезгливо сморщилась Белла. – Свои достоинства, что ли, снимали?
– А то чьи же! – затрясся от смеха Герман.
– Мишенька был быдлом им и подохнет. Всему же предел есть!
– Такое можно сотворить при полной потере памяти. А ржут как!
Далее. Камера запрыгала вверх-вниз, из стороны в сторону. Голос Михасика:
– Болт! Фейр… верк пшли с-сымем. Все побежали… Ща как начнут стрелять… А, ты спишь? Ща и тебя сыму. Стреляют! – заорал Михасик в ухо другу.
