Герман полистал тетрадь, задержался на страницах с надписями «Митя» и «Люся из кафе». Заходил в кафе, выпил поддельного коньяку и, как на нечто экзотическое смотрел на Люсю, которую часто окликали. О чем ее спрашивать? Это существо вряд ли помнит вчерашний день, куда ей восстановить в памяти двадцать пятое мая? А Митя? Допустим, поговорит он с Митей, что это даст? Он свидетель Егора, которому наплевать на земные страсти. Записал: «Что это даст?» И: «Ничего».
– Что ты пишешь? – спросила Белла, войдя с закусками на подносе.
– Да так… – Он закрыл тетрадь и бросил в стол, потянулся, хрустнув костями. – Катаю план на неделю, чтобы не забыть. Я закончил.
– В обычную тетрадь? Я подарю тебе ежедневник, делать записи в обычной тетради несолидно. – Белла сервировала стол, разложила салфетки, достала бокалы для вина, не забыла о свечах. – Чем еще будешь заниматься?
– Хочу посмотреть свадьбу.
– Опять? Ты беспокоишь меня. Не больно видеть отца живым?
– Напротив. Он меня вдохновляет на великие дела. Нет, правда, не могу же я стать хуже! Предлагаю и тебе посмотреть запись Михасика. Обхохочешься.
– Что ж, раз больше нам нечем заняться… – кокетливо протянула Белла.
– Нам всегда есть чем заняться, но потом. Ты только взгляни, там такое…
Белла налила вина, а Герман вставил кассету в видеомагнитофон. Кстати, он опять забыл вернуть компактные кассеты с камерой, с которых сделал копии. Герман удобно устроился в кресле, отхлебнул вина, бубнил:
– Так, акт бракосочетания проскакиваем, это неинтересно… Предупреждаю, комментарии – жуть… Ну, ты с Михасиком неплохо знакома.
На экране толпа у ресторана встречает молодых. Подъезжает вереница убранных лентами и цветами машин. Толпа стала больше, в кадре головы и спины. Неповторимый голос Михасика:
– Ну, бля, рассоситесь! Че снимать я должен? Котлы ваши? Не, ну, че, пацаны?.. Болт! Кончай базар, в натуре! Распихай там… Ага, так…
Такой же, а-ля Михасик, Болт бесцеремонно расталкивает всех. Мужчина протестует против хамства, но он не из шишек, с ним не считается Михасик:
– Хавальник закрой и отвали. Ну, народ! Дай снять, мать твою!
В объективе Марат и Света, их встречает Галина Федоровна на пороге ресторана с хлебом и солью, толкает заученную речь тоном клинической оптимистки. Белла со смешком сказала, пригубив бокал:
– Еще чуть-чуть – и мама Марата взлетит.
– Смотри, а вот ты, Белла.
Гости ринулись занимать места, в хвосте плетется Белла в сиреневом тумане одежд, сняла с плеча такого же колера довольно большую мягкую сумку, запустила туда кисть руки. На подругу налетела Зоя, которую, в свою очередь, толкнул муж, гаркнув (надо полагать, шутливо) ей в ухо. Обе вскрикнули, у Беллы выпала сумочка. По ступеням рассыпались косметические принадлежности. Зоя давай ругать мужа, а Белла сбежала вниз, торопливо начала поднимать вещи. Молоденький мент – тот самый, предложивший Герману помощь, когда он выяснял отношения с Ритой, – помог собрать флаконы и прочие женские штучки. Белла со злостью налетела на него:
