Олег Яров стоял возле декорированной однотонными пластиковыми панелями переборки крошечной кают-компании «Аксиона» и напряженно размышлял, с содроганием глотая наполнявшую его стакан мутноватую бурую жидкость. Что-то здесь было не так. Совсем не так. Это «что-то» неуловимо витало на самой границе сознания, но киберпсихологу никак не удавалось поймать данное «нечто» за хвост, разложить на виртуальном операционном столе перед придирчивым мысленным взором, разобрать на составляющие и подвергнуть тщательному внутреннему анализу. С каждой минутой происходящее нравилось ему все меньше и меньше. Каким-то иррациональным шестым чувством он улавливал нелогичность, несоответствие последовавших вслед за аварией событий нормальному ходу вещей. Но объяснить свои чувства Олег никак не мог. Бортовой компьютер корабля при проверке не выдает ни малейших сбоев, и если бы эти сбои имели место, машина незамедлительно сообщила бы о них оператору, это очевидно.
Хитрить она не умеет. Вместе с тем, она ведет себя так, словно компьютер неисправен, причем указанная неисправность весьма и весьма серьезна…
Невеселые раздумья Ярова неожиданно прервал появившийся рядом штурман-навигатор. Климов возник в кают-компании неслышно — жидкий, разреженный воздух приглушал звуки непривычной для сознания ватной пеленой — и слегка коснулся рукава Олега, стараясь привлечь к себе внимание. От неожиданности Яров вздрогнул.
— Мы подали кислород в машинный отсек, компьютер не возражал. — Негромко, словно опасаясь потревожить спящего, произнес он. — У нас есть в запасе еще несколько часов.
Яров кивнул, давая понять, что принял информацию к сведению, но продолжать дискуссию не намерен.
— Мы будем ждать вас в рубке, — бросил навигатор, направляясь к выходу, — загляните, когда закончите чайную церемонию.
А он все продолжает шутить, даже осознавая критичность сложившегося на корабле положения, — усмехнувшись, подумал Олег. Для этого нужно обладать весьма сильным характером, или привычкой к опасности, въевшейся в шкуру, подобно солнечному загару. Неужели все астронавты такие? Нет, не похоже — и капитан, и борт-энергетик потрясены и подавлены, это читается на их лицах издалека, не смотря на то, что оба изо всех сил пытаются держать себя в руках. Климов тоже нервничает. Сильно нервничает. Но старается это скрыть под маской дружелюбного балагурства, напускной веселости, которая при пристальном взгляде со стороны кажется немного неестественной. Защитная реакция организма, оружие, щит против испытываемого им сильного стресса. Олег вспомнил влажную ладонь, протянутую ему штурманом в первые минуты пребывания киберпсихолога на борту грузового трампа, и еще больше уверился в своем наблюдении. Климов что-то скрывает? Чувствует за собой какую-то вину? Или просто переживает за членов своего экипажа? Очень может быть… Ясно одно: этот человек, наделенный от природы своеобразным чувством юмора, наиболее остро проявляющимся в минуты опасности, склонен к легкому шутовству, что в сочетании с его профессией — коктейль весьма взрывоопасный. Когда-нибудь он определенно дошутится. Или — уже?..
