— У нас домовой?! — вытаращила глаза Ленка. — Нет, без балды? Правда?!
— Правда, — терпеливо ответил Славка. — Человек оказался сильнее других разумных обитателей планеты и кого уничтожил, кого позагонял по лесным чащобам и горам. Многих — за дело. Среди нелюди много НЕЧИСТИ. Это нелюдь злобная — да еще и умеющая зачастую прикидываться людьми, как упыри и оборотни.
— И Маардай? — с дрожью в голосе спросила Ленка. Славка вздохнул:
— Нет. С ним сложнее… Нелюдь — она все-таки живая. Умеючи ее не труднее убивать, чем людей. А Маардай — это НЕЖИТЬ. В нем нет понятной человеку жизни, хотя изначально — очень давно! — он и был человеком. Но от всего человеческого отказался ради власти. И получил ее. Огромную. Он — царь НЕЧИСТИ и НЕЖИТИ. Я таких как он знаю не больше десятка.
— А ты сам? — Витька сел на край дивана. — Ты кто такой?
— Я нежить, — спокойно ответил Славка. В комнате повисло молчание.
— Ты… — выдохнула Ленка. — Ты… неживой?
— Неживой, — кивнул Ярослав.
Ленка завизжала…
... — Я родился в середине ХIV века, в год большой чумы, в Московском княжестве. Родных плохо помню. Лучше всего, как ни странно — младшего братишку. Они все умерли. А меня взял на воспитание языческий волхв — наверное, один из последних на Руси. Он заботился обо мне, как о родном. А потом мне исполнилось четырнадцать лет — и он меня убил.
— Убил? — спросил Витька. — Как? 3-зачем?
— Чтобы я был всегда, — пожал плечами Ярослав. — Так делали, много-много тысяч лет. Таких, как я, готовили по всей Земле, в разных народах. Нужны были воины, борцы, с нечистью. Охотники. Мы защищали людей. Мы истребляли нечисть везде, где заставали ее… Тогда было очень-очень больно — обряд оказался мучительным и длинным. Я не люблю его вспоминать. А потом я появился опять. Новый. С тех пор я есть.
— Подожди, — Витька потер лоб. — Ты же ходишь… говоришь…
— Я ведь НЕ МЕРТВЫЙ, — напомнил Славка. — Нежить, не мертвец и не живой.
— Постой, — умоляюще попросила Ленка. Она сидела на краешке стола, не сводя глаз с лежащего Славки. — Но ведь ты же смеешься, моргаешь, ешь, пьешь, спишь! Это… в туалет, наконец… Вздыхаешь!
— Я могу этого ничего не делать, — спокойно разъяснил Ярослав. — Но делаю, потому что люди боятся странного, а я живу среди людей и защищаю их. Меня и так довольно легко «расколоть» — моя температура равна температуре окружающей среды, я не умею плакать и выделять слюну. Наконец, я не дышу… А вот спать я люблю на самом деле. Во сне ко мне приходит то, что было. Когда я был живым.
