– Линьки – это веревки для корабельных снастей, которыми в царском флоте драли матросов, – пояснил я.
– Врешь, – сказал Климас. – Со мной в палате лежал матрос, и он ничего не говорил, ни про какие линьки.
– Да в царском же, в царском флоте, тебе говорят, дубина стоеросовая, – рассердился я.
– Ты идешь или нет, аспид ты, змей, курва, храпоидол! – рассердился скульптор.
– Да ведь иду же я, чего вы обои ко мне пристали! – плаксиво заныл Климас, гремя пустой посудой. – Аспиды, асмодеи, храпоидолы, бандеры, курвы, пидарасы…
Скульптор в сердцах плюнул на пол. Климас укоризненно на него посмотрел. Скульптор отвел глаза и растер плевок подошвой. Я закурил и устроился поудобнее.
P. S. Когда Климас возвратился с вином, лицо его было белым от ужаса.
– Там я шел мимо стройки, там в дощатом тротуаре около стройки есть сучок и из него торчит глаз, – сказал я.
– Ладно, не воняй! – грубо перебил его скульптор. – Вино давай, вина купил?
Климас неожиданно рухнул перед нами на колени.
– Вина я купил, – сказал он. – Но я не вру и умоляю мне верить. Там есть глаз. Это, наверное, глаз божий.
– Да иди ты… – замахнулся на него Киштаханов, но его подручный забился и зарыдал.
Мы выпили, и нам стало жаль бедного больного. Мы заставили его выпить и согласились пойти посмотреть на глаз.
К своему ужасу, мы увидели, что глаз действительно существует. Глаз действительно наличествовал в сучке деревянного тротуара близ новостройки. Глаз был карий, с поволокой. Глаз моргал. Климас снова закричал, я перекрестился, а Киштаханов, склонный к материализму, заглянул под тротуар и изумленно спросил:
– Эй, мужик! Ты как ухитрился под тротуар влезть?
– Цыц вы! Увидели, так и не мешайте мне, суки! Я девочкам под юбки смотрю, они многие ходят без трусов, – прошипел глаз.
– Это – половой извращенец, ребята. Он, наверное, из лагеря вышел, мне лагерники рассказывали, что там бывают такие штукари, – пояснил я.
– Тьфу, мразь! – сплюнул Киштаханов.
– Вот пидарас, – печально сказал Климас. – Пидарас ты, пидарас, обратился он к глазу.
– Иди на фер, – сказал глаз.
ВОСХОЖДЕНИЕ
В моем родном городе К., который, как известно, протяженно раскинулся по двум берегам могучей сибирской реки Е., недавно произошли крупные, но радостные волнения, связанные с тем, что этому городу исполнился недавно 421 год.
Игралась оркестрами музыка, лопались фейерверки, образуя в небе огненные букеты, гулялось группами народа по преображенным мостовым бывшей Преображенской площади, по другим площадям, улицам, скверам, паркам, площадкам, но памятник, символически изображающий богатыря-красавицу реку Е., вовремя не был установлен, и это – халтура потому что и слабая материальная база местного отделения Художественного Фонда.
