– А эти кто, две… особы? – грозно поинтересовался Завман.
– Они – Инна и Нонна. Это – Инна, а это – Нонна, – так же робко объяснял Жуков.
– Нонна! – только и крякнул Завман.
– А что, Саша, – криво улыбнувшись, обратилась к Жукову его юная классная руководительница, – твоим папе и маме нравится, что ты ходишь в таком обезьяньем виде?
Тут Жуков смолчал.
– Отвечайте, Жуков! Ведь вас, по-моему, спрашивают?!
Но Жуков опять смолчал.
– Это что же получается, друг? Шкодлив, как кошка, а труслив, как заяц? – недобро сказал Завман. И вынул расческу и зачесал на темя все свои оставшиеся волосы.
А Жуков и опять в ответ ничего. Зато, к удивлению всех, заговорили его лихие подруги.
– Ты чо тащишь на пацана! – хрипло выкрикнула в лицо директрисе или Инна, или Нонна, не разобрать было, потому что обе они были совершенно одинаковые.
Зинаида Вонифантьевна остолбенела.
– Папа с мамой! Папе с мамой своих забот хватает… Им нас не нянчить. Щас по тюфякам валяются после получки. Ха-ха-ха! – развеселилась вторая девка.
– Господи боже ты мой! – простонала директриса, с тревогой оглядываясь на столпившихся учеников
– Что творится в этих неблагополучных семьях!
– Господи, господи – все люди проспали, – проворчала первая девка. И обратилась: – Жук, а Жук, пошли отсюда, а то развели тут муру!
– Пошли, – согласился Жуков и на глазах у всех поцеловал девку, с готовностью подставившую ему красные губы.
И они ушли. А веселье после некоторой заминки не только продолжилось, но и восторжествовало. Стали играть в «почту» и «море волнуется». Я, помню, выиграл картонную дуду.
Но не все играли. За кулисами у пыльного задника с изображением колхозника, несущего сноп, и сталевара в войлочной шляпе, и конника на коне, и пулеметчика у пулемета плакала комсорг 9 «а» класса Валя Конь. Одетая в аккуратненькое форменное платьице с беленьким воротничком и фартучком, и с пепельным кудряшками, и с чисто вымытым личиком, и с золочеными часиками на запястье, она плакала на руках Зинаиды Вонифантьевны, приговаривая ей:
– Ах, Зинаида Вонифантьевна! Ах! Ведь все-таки в нем тоже есть много хорошего, чистого и светлого. Он лобзиком выпиливает. У него есть щенок Дружок. Не надо с ним так.
– Пойми, девочка, – с мудрой улыбкой говорила Зинаида Вонифантьевна, – мы обычно идем на это как на крайнюю меру. Уж лучше сразу отсечь больной орган, чем позволять ему гнить дальше. Это – полезнее и для тела и для органа, – с мудрой улыбкой говорила Зинаида Вонифантьевна.
