Зина сняла разорванную юбку, бросила ее в мусорное ведро, приняла душ, заглянула к дочери в комнату и пошла в спальню. Муж спал. Зина скользнула под одеяло, прижалась к нему. Тот заворочался:
– Что так поздно?
– Ездили по районам с проверкой, машина сломалась. Спи.
Он великолепный человек, ответственный и порядочный. Зина любит его всею душой, хотя некоторые гниды уверяют, что у нее нет души. Есть. Она уважает мужа, потерять его для нее равносильно смерти. Что же приготовил Рощин конкретно для нее? Пришла в голову мысль отправить мужа и дочь на отдых завтра же. Авось за время их отсутствия все перемелется. Зина выкручивалась из разных ситуаций, вывернется и из этой. В конце концов, в их компании полно мужчин, насоливших Рощину гораздо больше, чем она. Ким не способен сводить счеты с женщиной.
Все равно страшно. Как же мужа выпроводить из города, чем мотивировать? И не поедет он завтра, ни за что не поедет. Он ведь должен отпроситься с работы, собраться. А муж не терпит спешки и суеты...
Валентин Захарович крался к кровати, как последний вор. И тут услышал голос жены:
– Да ляжешь ты или нет? Разбудил, скотина.
– Аля, у меня большие неприятности, можно сказать, роковые...
– Да пошел ты со своими роковыми неприятностями... – пробубнила она. – Завтра брехать будешь, а сейчас я спать хочу.
Он лег на спину, натянул до носа одеяло и почувствовал себя таким несчастным, заезженным волом, что навернулись слезы жалости к собственной персоне и обиды на окружающих. Но следом атаковала волна ярости. Ноздри Ежова раздувались от гнева, он сжимал пальцы на одеяле, как сжимал бы их на горле Рощина, отнявшего у него покой. Больше всего Валентин Захарович опасался сейчас за неповторимую, бесценную, любимую и единственную свою жизнь. И лезла ему в голову всякая мура: его убили из-за угла, и вот он в гробу...
– Ты кончишь пыхтеть или нет? – проворчала Аля. – Мне завтра рано вставать, баланс подбивать, а ты тут устроил вздохи.
– Спи, спи, Аля, я больше не буду, – сказал Ежов, поворачиваясь на бок.
И вдруг его осенило! А что, если завтра никуда не идти? И послезавтра, и послепослезавтра? Вот не выходить никуда, и все, а? Запереться и переждать, пока Рощин уничтожит остальных? За это время, возможно, его выловит милиция.
Фоменко в банке стал за спиной двух программистов с кружками кофе в руках:
– Ну как тут у вас?
– Пока никак, – отозвался один из них. – Отдыхайте.
Фоменко, подавленный и разбитый, поплелся к себе в кабинет вздремнуть.
