— Лаура!!!
Вбежала Лаура. Сначала ни слова не сказала. Оглядела здание без крыши, перекошенный газон, упавших крошечных человечков.
— Мда, — сказала она. — Кажется, у них там приключилось землетрясение.
Она поставила дом на стол, сбегала в кухню за клеем и начала работать. Ее ловкие пальцы восстанавливали разрушенное. Карелии следила за ними, затаив дыхание. Это уже невозможно восстановить. Модель не починить. Отец ее убьет. Но все это время проворные пальцы Лауры заново — и лучше прежнего — сооружали макет. Невероятно. Окна сверкали, где нужно, и даже крыша вернулась на прежнее место. Все выглядело как раньше. Волшебно. Карелии была спасена.
— Спасибо, — сказала она. — Ты самый замечательный человек в мире.
Потом вспыхнула. Устыдилась, вспомнив, как дурно вела себя с няней в последнее время. Нет слов, чтобы извиниться, объяснить, и она обняла Лауру за шею.
— Я тебя больше всех на свете люблю.
— Спасибо тебе, моя сладкая. Каролин не отпускала.
— Лаура, послушай…
— Что, детка?
— Можно, я скажу это тебе шепотом?
— Как ты хочешь… — Лаура наклонилась к ней совсем близко.
— Скажи… только честно… Ты не моя мама? Лаура улыбнулась, но как-то грустно.
— Нет, детка, конечно, нет.
Каролин разочарованно кивнула. Опустила голову и отошла.
Потом, когда Каролин уже засыпала, Лаура вернулась в ее комнату, держа что-то в руке. Присев у изголовья, она включила свет.
— Лучше не говори папе, что я тебе это показала, — предупредила Лаура и протянула Каролин фотографию в рамке — портрет красивейшей женщины.
Такие красавицы еще нигде не встречались Каролин — ни на улице, ни в метро, ни даже по телевизору. Ее сразу восхитили волосы женщины, легкой дымкой окружающие изящную головку. Ей понравился ее рот, растянутый в полуулыбке, дразнящий и призывающий посмеяться вместе с нею. Только вот глаза женщины пронзили Каролин тревожным ощущением. Она словно уводила взгляд в сторону. В них нельзя было заглянуть. Каролин робко поднесла фото к самому личику, едва не уткнувшись носом, но выражения глаз так и не распознала.
— Вот она и есть твоя мама, девочка, — сказала Лаура.
Самое первое воспоминание детства Каро — как ее постригли.
Ей было три года — первое прослушивание. Мать одела ее в пурпурное вечернее платье и болтала всю дорогу на студию.
— Радуйся, что тебе выпал такой наряд, — сказала Зоэ. — Он для рекламы кукол. Если пройдешь, тебе разрешат оставить куклу себе. Ты же сможешь радоваться? Конечно, сможешь.
