— Что? — спросил начальник санитарной части.
— Да нет, я вспомнил, в магазинах так говорят… Ну а если профессор сам согласится, вы не будете возражать?
— Пожалуйста… В свободное от консультаций время…
Профессора уговаривать не пришлось, он согласился тотчас. Погрузив его в газик на переднее место рядом с шофером, Городулин трясся на заднем сиденье. Считая, что важного консультанта следует в пути чем-то занять, Алексей Иваныч наклонился к нему и всю длинную дорогу рассказывал разные случаи из своей практики. Профессор оказался очень симпатичным стариканом, у него разгорелись глаза, он ахал, задавал глупые вопросы. В этих рассказах действительно все получалось красиво и ловко, примерно так, как у Феди Лыткова, когда он однажды при Городулине беседовал с драматическими артистами о работе угрозыска: театр ставил пьесу из жизни уголовников.
Артисты тоже ахали, восторженно причмокивали губами, а этот черт Лытков расписывал, на какой высокой ступени находится наша криминалистика; наука, дескать, все превзошла: сегодня украдено, завтра поймано. На закуску Лытков показал альбом с фотографиями, здесь были изображены особо тяжкие преступления — убийства и насилия. Одна народная артистка, которую Городулин любил смотреть по телевизору, сказала Лыткову:
— Но ведь вы же, товарищи, настоящие герои!
А Федя потупил скромно глаза и ответил:
— Ну что вы! Какие мы герои?.. Просто стараемся охранять ваш покой. Это наш долг.
И было видно, что уж кто-кто, а он-то наверняка герой.
После ухода артистов Городулин с брезгливым восхищением сказал ему:
— Ну и силен врать!.. Свистун.
— А что я наврал? Что? — обиделся Лытков. — Пусть народ уважает наши органы…
Городулин знал, что Лытков считал его хотя и опытным, но старомодным работником.
В Усть-Нарве Алексей Иваныч завез профессора в Дом приезжих, Белкин загодя приготовил койку в той комнате, где ночевал Городулин. Через час постовой Клюев лежал на операционном столе.
Задержавшись в этот вечер допоздна в Ивангороде — казалось, опергруппе удалось набрести на след грабителя, — Городулин, отсыревший и усталый, вернулся в Дом приезжих ночью. Чтобы не разбудить профессора, Алексей Иваныч посидел, покурил в жаркой дежурке, затем разулся, подержал в духовке окоченевшие ноги в носках и, так и не надевая сапог, пошел по коридору в свою комнату. Дверь он открыл потихоньку. На него сразу пахнуло дымом: за столом консультант резался в козла с какими-то командировочными.
