Среди людей | страница 27
— А от роду ему?
— Двадцать девять лет, — сказал Белкин.
На столе перед Городулиным не лежало никаких бумаг. Краем глаза он видел, что во время его разговора с Белкиным Гусько сбивал щелчками с колена какие-то невидимые соринки.
«Нервничает, сволочь», — подумал Городулин.
— Вам предъявляется обвинение, — повернулся к нему Городулин, — по статьям пятьдесят девятой, пункт четырнадцатый, и сто тридцать шестой. Содержание статей вам известно?
— Рассказывали, — кивнул Гусько в сторону Белкина.
— Почему же вы не подписываете предъявленного вам обвинения?
— А зачем меня на девять грамм тянут? — усмехнулся Гусько.
— Тянут на то, что заслужили! — резко сказал Городулин. — А девять там граммов в пуле или восемь, я не взвешивал, не в аптеке.
— Твое счастье, — сказал Белкин, — что у постового заело патрон. Имел бы положенный вес как миленький!..
— Что мне судьбой отпущено, то я беру, — сказал Гусько, подтягивая голенища сапог. — А лишнего мне не клейте.
— Из колонии бежал? — спросил Городулин.
— Ну, предположим.
— Три буфета в Усть-Нарве ограбил?
— Это вопрос. Доказать надо.
— Милиционера ножом пырнул?
— А если у меня было безвыходное положение? — сказал Гусько. — Ясно, посчитал нужным ударить. Я легонечко полоснул, по шее, для острастки.
— И в спину — для острастки?
Гусько улыбнулся широко и беззаботно.
— Это вопрос. Надо доказать.
— Что ж тут доказывать, — сдерживаясь, спросил Городулин, — если ты нож по рукоятку оставил в ране?
— Не я, — ответил Гусько. — Он сам. Мы когда упали, боровшись, он и напоролся на мой нож.
— А топор в Челябинске тоже я сам швырнул? — спросил Белкин.
— Насчет топора разговору нет, — ответил Гусько. — Это дело чистое, я на суде объясню. Двери ломаете, когда человек отдыхает, конечно, он не соображает спросонку…
Теперь глаза у Гусько были уже совершенно наглые и даже насмешливые.
Эту породу преступников Городулин знал хорошо. Они врут бессмысленно, отлично понимая, что ложь их очевидна, и рассчитывая только на одно, как это ни странно, — на закон. По закону положено с совершенной точностью опровергать всю их брехню, и если этот отпетый мерзавец утверждает, что милиционер сам напоролся на нож, то, несмотря на всю нелепость утверждения, надо найти научные или какие угодно доказательства, что именно он, Гусько, бандит с юности, покалечил хорошего, честного Клюева. Иначе будут цепляться прокуратура, адвокаты — все, кому не лень, лишь бы хоть как-нибудь облегчить участь преступника.